Шепот Черных песков

– Я знаю только то, о чем люди говорят. А люди все знают от его друга – певца.

– Певец? Я бы тоже послушала…

– Он сейчас болен. Цураам его лечит. Но я попрошу. Для тебя, моя красавица, споет любой, даже умирающий.

Как ни старалась Мея угодить дочери, а лишь раздражала ее. Камиум отвечала резко.

– Сейчас некогда мне его песни слушать. Не так много времени у меня. Скоро царь с охоты будет возвращаться, за мной пришлет гонца. Так что ты расскажи.

– Что ж, он называет себя Кудим, Цураам зовет его Эрум. Все знают, что отец обменял его на верблюда. Давно это было. Но Цураам всегда верила, что он вернется…

– Я знаю об этом! Эх, Мея, да скажи же, чем он занимается, смотрит ли на девушек? – Камиум теряла терпение.

– Он ювелир. На девушек смотрит, конечно! У нас много красивых девушек. Приглядится, приметит кого… – Мея заметила, что дочь теребит край подушки. Замолчала. И вдруг спросила: – Камиум, он тебе понравился?

Жрица вздрогнула. Что-то сдавило в сердце. Невольно Камиум сравнила царя с молодым и пылким юношей – с сыном Цураам. Она даже представила, как он ласкает ее… Дыхание Камиум сбилось, она так разволновалась, что это не укрылось от глаз матери. И это только добавило раздражения.

– Что ты глупости какие-то спрашиваешь! Я – жрица любви, забыла? – в голосе Камиум прозвучал вызов.

– Не сердись, дочка. Я подумала…

– Все! Хватит! Не за тем я пришла, чтобы о твоих думах слушать! Мне с Цураам надо поговорить. Где твоя служанка? Или ты черепаху к жрице послала?

Цураам! С тех пор как провидица забрала Камиум к себе, девочка забыла, кто ее вырастил, выкормил, кто любит ее больше жизни и готов отдать за нее все. Раньше сердце Меи горело от ревности, но теперь лишь зола осталась от того пожара. И все же нет-нет да сожмется оно, заболит. Кто она для Главной жрицы Иштар? Мать? Служанка? Но разве о служанках так заботятся? Разве служанкам делают такие дорогие подарки? И все же Мея любила свою приемную дочку и прощала ей грубость, неуважение, а обида… зачем обижаться на того, кого любишь?

– Я сейчас, дочка, сейчас все узнаю.

Мея не по годам резво выскочила за порог. Камиум спустила пары. Безропотность и услужливость матери пробудили в ней стыд. Ей стало жалко некогда стройную и красивую женщину, волосы которой поседели, но когда, Камиум даже не заметила. Казалось, что та Мея, с которой в детстве она здесь, в этой комнате играла, смеялась, просто вышла куда-то и долго не возвращается. А другая Мея – с растрепанной прической, в несвежей рубахе, с заскорузлыми стопами и узловатыми, корявыми пальцами на руках – это другая женщина, чем-то похожая на ту.

Мея быстро вернулась.

– Иди, дочка, Цураам тебя ждет, – радостно сообщила она, но в ее глазах Камиум увидела грусть, и ей захотелось обнять мать, но она только постояла рядом, опустив свою прекрасную головку. Не поднимая глаз, Камиум тихо проговорила:

– Не сердись на меня, Мея, я все еще люблю тебя, – и порывисто вышла.

Служанка, увидев свою госпожу, услужливо приподняла ткань паланкина. Жара гуляла по пустынным улицам города, но любопытные горожане посматривали на жрицу царя, прячась в темноте за дверными проемами своих жилищ, опасаясь попасться на глаза ее стражникам. Камиум помедлила, оглядывая знакомую улицу. Она сощурилась от слепящего света, но не торопилась влезать в паланкин. С каким удовольствием она бы сейчас побежала по сухим глиняным улочкам, босой, как это бывало раньше, не думая ни о прическе, ни о чистоте ног и одежды. Рано закончилось детство… А если бы она не пошла в услужение царицы?.. Что бы с ней стало? Какой она была бы сейчас? Камиум передернуло от этой мысли. Какой? Да такой, как ее мать! Выдали бы ее замуж, рожала бы она детей, занималась хозяйством. Нет! Спасибо Цураам! Бабушка все сделала правильно! Решительно шагнув в паланкин, Камиум развалилась на подушках, гордо держа прелестную головку и упиваясь своим превосходством над всеми женщинами города Белого Верблюда.

Цураам ожидала свою воспитанницу в тени навеса рядом с домом. Старая жрица в отличие от молодых женщин не стремилась спрятаться от горячих лучей солнца. Она с удовольствием грелась на жарком воздухе, избегая лишь прямых лучей светила, от которых ее кожа становилась еще суше и потом болела. А вот для старых костей солнечное тепло было в самый раз!

Когда паланкин с Камиум внесли во двор вождя, Цураам подозвала слуг, и они помогли ей подняться. Камиум, увидев свою наставницу, кинулась к ней ланью.

– Бабушка! – она присела перед провидицей на колено и прижала ее раскрытые руки к своему лицу. – Бабушка, как давно я не видела тебя, как давно твоя горячая ладонь не прикасалась к моим щекам…

Цураам наклонилась к головке Камиум, поцеловала ее в макушку.

– Встань, дочка, пойдем в дом, я угощу тебя прохладным молоком. Это для меня, старой, тепло Шамаша целительно, а тебе не стоит долго оставаться под его жаркими лучами: морщинки покроют твое личико.