Шепот мертвых

– Когда его нашли, двери и окна были закрыты? – машинально спросил я Гарднера. Не тот случай, чтобы продолжать молчать.

Тот недовольно поджал губы, но все же ответил:

– Закрыты, заперты и занавешены.

Я отмахнулся от вьющихся перед лицом мух. Несмотря на свой немалый опыт, я так и не смог к ним привыкнуть.

– Слишком много насекомых для закрытого помещения, – сказал я Тому.

Он кивнул. Пинцетом аккуратно снял личинку с трупа и поднес к свету, чтобы рассмотреть.

– Что скажешь?

Я пригляделся. У личинок мух три стадии развития, называемые возрастными, за которые личинки постепенно увеличиваются в размере.

– Третья стадия, – сказал я. Это означало, что личинке как минимум шесть дней, а может, и больше.

Том кивнул, бросив личинку в маленькую баночку с формальдегидом.

– А некоторые уже начали окукливаться. Значит, смерть наступила шесть или семь дней назад.

– Но никак не пять, – добавил я. Рука невольно опять потянулась к шраму, но я удержался. Давай же, соберись! Я заставил себя сосредоточиться на том, на что смотрю. – Полагаю, его убили где-то в другом месте и привезли сюда уже мертвым.

Том поколебался. Я заметил, как двое криминалистов переглянулись, и мгновенно осознал свою ошибку. Лицо вспыхнуло. Ох и дураак…

– Нет необходимости привязывать руки и ноги к столу, если жертва уже мертва, – проговорил здоровенный криминалист, странно на меня поглядев.

– Ну, может, в Англии трупы поживей, чем у нас тут, – невозмутимо изрек Гарднер.

Раздались смешки. Я чувствовал, как горит лицо, но ничего не мог сделать, чтобы исправить ситуацию. Идиот. Да что с тобой такое?!

Том невозмутимо завинтил крышку баночки.

– По-твоему, этот Лумис убийца или жертва? – спросил он Гарднера.

– Ну, в найденном тут портмоне обнаружили права и кредитки Лумиса. И более шестидесяти долларов наличных. Мы проверили. Тридцать шесть лет, белый, страховой агент в Ноксвилле. Не женат, живет один, отсутствует на работе несколько дней.

Дверь коттеджа распахнулась, и вошла Джейкобсен. Как и Гарднер, она надела перчатки и бахилы, но даже в таком виде умудрялась выглядеть элегантно. Маску она надевать не стала, и когда подошла и встала рядом со старшим агентом, ее лицо было бледным.

– Значит, если только убийца не забронировал коттедж под собственным именем и предусмотрительно забыл тут свое удостоверение личности, можно предположить, что этот покойник либо Лумис, либо какой-то другой неизвестный мужчина, – сказал Том.

– Примерно так, – ответил Гарднер и замолчал при виде появившегося в дверях очередного агента.

– Сэр, вас там спрашивают.

– Сейчас вернусь, – бросил Гарднер Тому и вышел наружу.

Джейкобсен осталась в коттедже. Лицо ее было по-прежнему бледным, а руки она крепко сжимала на животе, словно стараясь удержать малейшие проявления слабости.

– Откуда вы знаете, что это мужчина? – поинтересовалась она. Глаза ее при этом машинально устремились на личинки, копошащиеся в области паха жертвы, но она быстро отвела взгляд в сторону. – Я не вижу ничего, что позволило бы сделать такой вывод.

Ее акцент был не таким ярко выраженным, как мне доводилось слышать, но все же достаточно явно свидетельствовал, что она местная уроженка. Я покосился на Тома, но тот сосредоточился на трупе. Или делал вид.

– Ну, помимо роста… – начал я.

– Не все женщины низкорослые.

– Безусловно, но таких высоких не много. Но даже у такой рослой женщины строение костей было бы тоньше, особенно черепа. Это…

– Я знаю, что такое череп.

Господи, да она сварливая.

– Я хотел сказать, что, как правило, это отличный индикатор пола жертвы, – договорил я.

Она упрямо вздернула подбородок, но больше ничего не сказала. Том выпрямился, закончив изучение разверстого рта трупа.

– Дэвид, взгляни-ка на это.

Он отодвинулся, уступая мне место. Большая часть мягких тканей на лице уже исчезла. В глазных и носовой впадинах кишели личинки. Зубы были почти все на виду, и обычно желтовато-белый дентин имел явно выраженный красноватый оттенок.

– Розовые зубы, – прокомментировал я.

– Доводилось видеть такое прежде? – спросил Том.

– Пару раз.

Но не часто. И не в такой ситуации.

Джейкобсен внимательно слушала.

– Розовые зубы?

– Такое случается, когда гемоглобин вынужденно поступает в дентин, – пояснил я. – И придает зубам под эмалью розоватый оттенок. Такое иногда можно увидеть у утопленников, пробывших некоторое время в воде, поскольку голова обычно уходит вниз.

– Почему-то мне кажется, что в данном случае мы имеем дело не с утопленником, – заметил вернувшийся в коттедж Гарднер.

С ним пришел еще один человек. Новоприбывший тоже облачился в бахилы и перчатки, но почему-то я понял, что он не очередной полицейский или агент БРТ. Лет сорока пяти, не то чтобы пухлый, но лощеный и упитанный. В слаксах и легкой замшевой куртке, голубой рубашке. Щетина на круглых щеках заметная, но не настолько длинная, чтобы называться бородой.