Шепот за окном

Похоже, когда я подъехал к «Клубу 567», большинство детей играли во дворе. Паркуясь, я слышал разноголосый смех. Вид у них у всех был такой счастливый – такой нормальный, – и на миг мой взгляд скользнул по ним в поисках Джейка, в надежде увидеть его среди них.

Но, естественно, моего сына там не было.

Нашел я его внутри – он сидел ко мне спиной, сгорбившись над рисунком. Сердце немного кольнуло при виде его. Джейк мал для своего возраста и из-за этой позы казался еще крошечней и уязвимей, чем обычно. Словно пытался спрятаться в картинке, лежащей перед ним.

Кто смог бы его винить? Я знал, что ему тут не нравилось, пусть даже он никогда и не возражал против поступления сюда или не жаловался на это после. Но, похоже, у меня не было выбора. Со смерти Ребекки навалилось так много непосильных для меня событий: впервые мне пришлось самому отвести его в парикмахерскую; заказывать школьную форму; беспомощно теребить упаковочную бумагу, заворачивая его рождественские подарки, потому что я ничего нормально не видел из-за слез… Бесконечный перечень. Но по какой-то причине школьные каникулы оказались самым тяжелым испытанием. Как я ни любил Джейка, у меня не было возможности проводить весь день, все дни вместе с ним. Не чувствовалось, что осталось достаточно от меня самого, чтобы заполнить все эти часы, и хотя я проклинал себя за неспособность быть тем отцом, в котором он нуждался, правда заключалась в том, что иногда мне требовалось время и для самого себя. Чтобы забыть о пропасти между нами. Чтобы не обращать внимания на мою растущую неспособность нести свалившееся на меня бремя. Чтобы была возможность сломаться и поплакать немного, зная, что он вдруг не войдет и не увидит меня.

– Привет, дружок!

Я положил руку ему на плечо. Он не поднял взгляд.

– Привет, папа.

– Ну, чем занимался?

– Да так, ничем особенным.

Плечо под моей рукой едва уловимо дернулось. Казалось, его тело едва осязаемо, почему-то даже легче и мягче ткани футболки, которая на него надета.

– Поиграл тут кое с кем.

– Кое с кем? – переспросил я.

– С одной девчонкой.

– Класс! – Я наклонился над ним и посмотрел на лист бумаги. – И порисовать успел, я гляжу…

– Нравится?

– Ну, конечно! Просто здорово.

Вообще-то я не совсем понял, что там изображено, – вроде какой-то бой, хотя было совершенно невозможно определить, где какая сторона и что вообще происходит. Джейк очень редко рисовал что-либо статичное. Его рисунки словно оживали, на бумаге разворачивалось движение, так что конечный результат напоминал какой-то фильм, где ты видишь все сцены одновременно, накладывающиеся друг на друга.

Хотя Джейк был творческой личностью, и это мне нравилось. Это оказалось одним из направлений, в котором он напоминал меня самого – той связью, что нас объединяла. Хотя правда заключалась в том, что я едва ли написал хоть слово за те десять месяцев, что прошли после смерти Ребекки.

– Мы что, переезжаем в новый дом, па?

– Да.

– Выходит, тот человек в банке послушался тебя?

– Давай просто скажем, что я проявил творческую убедительность относительно щекотливого состояния моих финансов.

– А что такое «щекотливого»?

Меня почти удивило, что он этого не знает. Давным-давно мы с Ребеккой договорились разговаривать с Джейком как со взрослым, а если он не поймет каких-то слов, мы ему объясним. Он впитывал все, как губка, и частенько это приводило к странным результатам. Но «щекотливый» не было словом, которое мне хотелось бы объяснять ему прямо сейчас.

– Это означает повод для беспокойства для меня и человека в банке, – сказал я. – Не для тебя.

– Когда переезжаем?

– Как можно скорее.

– А как мы всё перевезем?

– Наймем фургон. – Подумав про деньги, я постарался перебороть укол паники. – Или просто перекинем всё на своей машине – хорошенько упакуем и сделаем несколько ходок. Наверное, абсолютно все взять с собой не получится, но можем перебрать твои игрушки и определить, что тебе хочется оставить.

– Я хочу оставить все, что есть.

– Посмотрим, хорошо? Я не собираюсь заставлять тебя избавиться от того, от чего ты избавляться не хочешь, но из очень многих ты уже вырос. Может, какому-нибудь малышу они больше понравятся…

Джейк ничего не ответил. Наверное, из многих игрушек он и вырос, но с каждой были связаны какие-то воспоминания. Ребекка всегда была ближе к Джейку, включая и игры, и я по-прежнему мог представить ее, сидящую на коленях на полу и передвигающую фигурки и кубики. Бесконечно, прекрасно терпеливая с ним во всем, в чем мне было трудно проявлять терпение. Его игрушки были вещами, к которым она прикасалась. Чем старше они становились, тем больше оставалось на них ее отпечатков пальцев. Невидимой концентрации ее присутствия в его жизни.

– Как уже сказал, я не собираюсь заставлять тебя избавиться от того, от чего ты избавляться не хочешь.