Шерас

ДозирЭ сорвал с себя остатки цепей, предварительно подпиленных служителями в нескольких местах, и огляделся вокруг. Ристалище было так забито людьми, что, куда ни глянь, он видел одни перекошенные криком лица. Люди плотно сидели, впритирку стояли, висли друг на друге. Ругались, толкались, дрались. Давились неимоверно. Только в богатых ложах, защищенных от солнца навесами, царило спокойствие. В одной из них грономф заметил Мемрика и рядом с ним — Дэвастаса, который пленил авидронов в поместье Бермуда. В другой ложе — главной — ДозирЭ увидел Твеордана, окруженного слугами и порученцами, и сразу по осанке, по тому, как он держался, понял, что это крупный военачальник. Молодой человек повернулся к нему и приветственно поднес руку ко лбу. Полководец удивился, но легким кивком головы ответил на приветствие воина.

В этом поединке авидронам предстояло сразиться с тремя свободными капроносами из Масилумуса. Громогласец оповестил об этом публику:

— …Был день, когда боги разгневались на наш древний город. Три никому не известных авидронских пленника нарушили покой мирных горожан. В короткой и яростной схватке они жестоко расправились с добровольцами, одержали блистательную победу над бойцами-рабами, а затем разрушили миф о непобедимости капроносов из Штрихсванд. И воздели тогда руки к небу жители Тедоуса, и спросили тхелосов нашего города: кто эти пришлые воины, потешающиеся над смертью? Посланцы добра или чудовища-гаронны? И тогда тхелосы выяснили, что, по крайней мере, один из пленных авидронов является потомком иргамов. Тот, который больше всех потряс нас своею силою и мужеством. Тот, который убивает одним ударом кулака. Тот, в руках которого нагуза — словно разящая молния, и который напоминает своим ростом и своею статью нашего прародителя, основателя этого города, непобедимого Тедоуса. Родом он из Де-Вросколя, который когда-то был частью Иргамы. И даже имя его звучит по-иргамовски. Его зовут Тафилус!

Народ ахнул. Кто-то крикнул: «Слава Тафилусу!» Изумленные ДозирЭ и Идал обратили свои вопрошающие взоры на товарища. Девросколянин и сам был удивлен. Он пожал плечами и пробормотал: «Гнусные лжецы! Я готов себя убить, если это так».

Пока трибуны возбужденно переговаривались, громогласец представил капроносов из Масилумуса, и они выехали на арену в позолоченной колеснице.

Как ни странно, горожане безо всякого энтузиазма встретили масилумусских знаменитостей, ибо, как и многие другие жители удаленных городов, всегда ревностно соперничали со столицей, стараясь ей ни в чем не уступать. А уж как страдали, если их достоинство принижалось! В какой-то мере, как ни странно и фантастично это звучит, авидроны уже воспринимались как свои капроносы, местные, а крутосбитые бойцы, сходящие с золоченой повозки — как чужие, столичные.

И начался бой сразу между тремя парами. Народ стоя наблюдал за сражением, боясь пропустить даже какой-нибудь пустяк. Неутомимому ДозирЭ пришлось пятиться под страшным натиском своего соперника. Грономф потерял щит, повредил плечо, был ранен в бедро, несколько раз падал, чудом избегая гибели. И все-таки он победил, уложив наконец капроноса на землю и приставив к его горлу меч. Одновременно с ним прикончил своего противника Тафилус. Вместе они помогли Идалу, который был заметно слабее иргама и защищался из последних сил.

После боя авидронам дали небольшую передышку, чтобы перевязать раны и сменить поврежденные доспехи и оружие. На этом настоял Твеордан, заметив, что пленники истекают кровью, а устроители собираются без промедления продолжать представление.

Когда ДозирЭ, Тафилус и Идал возвратились на арену, трибуны встретили воинов уже добродушным гулом. Никто не заметил, что авидроны передвигаются как-то неуверенно.

В ложе распорядителя Ристалища Дэвастас потребовал нектара и баранины. Это говорило о весьма благоприятном расположении духа военачальника. Мемрик знал, что, как и было приказано Дэвастасом, авидронов схватили в том месте, которое было скрыто от глаз зрителей, и заставили испить по кувшину неразбавленного вина.

Получив то, что просил, Дэвастас расправился с едой в мгновение ока. Распорядитель боев всё это время был рядом и привычно удерживал на лице унизительную благоговейную улыбку.

На этот раз против пленных авидронов вывели сразу шестерых воинов, вооруженных самым разнообразным оружием. У одного был легкий многозубец, другой размахивал пилообразным морским мечом, третий приготовил к бою бирулайский топор на длинном топорище, четвертый — боевой веер… Эти капроносы получили выучку в храме Бесконечной дороги — лучших иргамовских ходессах боевого искусства. Все они были без шлемов, с остриженными головами, окрашенными в синий цвет. На макушках торчали, словно султаны, туго заплетенные и перетянутые красными лентами косички. На лицах красовались боевые знаки.

Капроносы двигались на согнутых ногах, осторожно ступая, будто подбирались к медвежьей пещере.