Шерлок Холмс и рождение современности: Деньги, девушки, денди Викторианской эпохи

Двумя историками-любителями (лордом Кларендоном и младшим Хьюго) сюжет «Собаки Баскервилей» не исчерпывается. Доктор Мортимер – представитель самой распространенной некогда в Британии разновидности аматёрского изучения прошлого; Конан Дойль изображает его типичным «антикварием»: локальным историком, любителем археологических раскопок, антропологом, даже кельтологом. Эта беззаветная любовь в старым вещам (от черепов до манускриптов) и вызывает насмешку Холмса, который намеренно обижает его гостя, назвав «собирателем фольклора». Антикварий (надо сказать, фигура антикварная к 1889 году, когда, судя по всему, происходит действие повести) барочной и классической эпох сильно отличается от «собирателя народного творчества» романтических времен роста национализма. В этом контексте ирония Холмса понятна: сам он несокрушимый научный позитивист, с такой позиции и антикварии, и любители всего народного выглядят нелепо.

Тонко сотканных сюжетов в «Собаке Баскервилей» немало – как и почти во всей шерлокиане (разве что «Долину страха» можно назвать грубой поп-поделкой). Конан Дойль, безусловно, был выдающимся прозаиком, чье истинное значение замаскировано его ушедшей славой, породившей множество интерпретаций, толкований и пародий. Конечно, Конан Дойля можно упрекнуть в том, что он слишком много написал; но разве чудовищная работоспособность Честертона или Стивенсона мешает нам считать шедеврами «Человека, который был Четвергом» или «Остров сокровищ»? Неполное собрание сочинений Томаса де Куинси насчитывает 12 пухлых томов эссеистики на самые разнообразные темы (от «истории одного татарского племени» до политэкономии), но это никак не сказывается на том, что его «Исповедь едока опиума» и «Убийство как одно из изящных искусств» читают и перечитывают последние полтора века.

В биографии Артура Конан Дойля, написанной американским детективщиком Джоном Диксоном Карром, есть очень проницательное наблюдение по поводу атмосферы исступления и страха, которая царит в «Собаке Баскервилей»: «Весьма сдержанного в начале, Холмса под конец лихорадит не меньше самого Генри Баскервиля. Когда Селден, беглый преступник, с душераздирающим воплем разбивается насмерть среди скал, Холмс хохочет и пританцовывает над трупом („У него борода!“), а издали уже приближается огонек сигары Стэплтона. Это, наверное, лучшая сцена в книге, высвеченная тусклым пламенем спичек, соткана из того же сырья, что и осенняя блеклость неба, и одинокие фигуры на его фоне, и собачий лай, разносящийся над болотами». Получается, что проклятие все-таки существует – пусть не в виде страшного пса; сам воздух в этом уголке Дартмура злокознен, приводит в исступление, наводит порчу. И здесь почему-то вспоминается сюжет, связанный со смертью того самого Бертрама Флетчера Робинсона, знаменитого журналиста рубежа XIX и XX веков и несостоявшегося соавтора «Собаки». Этот пышущий здоровьем человек скоротечно умер от перитонита на 37-м году жизни; ходили слухи, что он стал жертвой проклятия так называемой «мумии несчастий». Речь на самом деле идет не о мумии, а о крышке древнеегипетского гроба, в котором в X веке до н. э. была похоронена знатная женщина. В 1889 году (том самом, когда происходит действие «Собаки Баскервилей»!) некий мистер Уорвик Хант подарил реликвию Британскому музею, и с 1890 года она выставлена в египетском зале, где находится по сей день. В 1904 году Робинсон напечатал в «Дейли Экспресс» серию статей о ней, где утверждал, что этот экспонат приносит несчастье. Умер он через три года. Сюжет имел очень странное продолжение. Одной из самых фантастических версий гибели «Титаника» в 1912 году была история о том, как журналист Вильям Томас Стид купил некую мумию у Британского музея и – чтобы избежать ненужных вопросов – решил вывезти ее в багажнике собственного автомобиля, погрузив его на злополучный лайнер. Молва утверждала, что накануне рокового столкновения с айсбергом Стид поведал пассажирам о своем грузе. Между тем, кроме гробовой крышки, никакой мумии в музей в 1889 году не поступало, так что все слухи о египетском проклятии, потопившем «Титаник», необоснованны. Что же до экспоната, называемого «мумией несчастий», то его и сегодня можно увидеть в 62-м зале Британского музея.