Шерловая искра

С каждым днём хорошего ухода и оздоровительных процедур силы возвращались к нему. Кожа приобрела хороший цвет, уже не казалась сухой и скукоженной. Лицо начало округляться, теряя угловатость и заострённость черт. Одежда пока ещё болталась, но это дело наживное. А главное, в глазах появились блеск и вера в то, что он выздоравливает. Сын медленно но верно наполнялся жизнью и всё больше становился похож на отца.

— А ничего мне мужик достался. — самой себе, вдруг, призналась я.

29

Мелькор махнул на нас обоих рукой, сообщил, что главная его задача теперь устроить детям обещанный праздник, а мы пусть что хотим, то и делаем. Мне кажется, что он мысленно даже «перекрестил» нас с Роном на эти непонятные, мудрёные, но общие дела. Это значит, что ещё больше времени будем проводить вместе и у потенциального деда возрастёт надежда на то, что долгожданные внуки всё-таки рано или поздно появятся в этом доме.

Он мне этими внуками все уши прожужжал. Ну не в том смысле, что сию секунду бегите и, пардон, прям того… в срочном порядке, а вроде как мимоходом, опосредованно. В духе, вот, мол, как будет хорошо, когда в замке появятся малыши, и что дед для них сделает. Чему станет учить, да что рассказывать.

А я так смотрела на себя, на Рона, на него и никак не могла уложить эту картину ни в голове, ни в душе. Теоретически, вроде как, всё понятно. Эпоха диктует свои правила и традиции в том числе на эту сферу жизни. Положено у них рано выходить замуж и становиться матерями. Но, граждане, в зеркало на меня смотрело такое дитё… Или мне это только с позиции прежнего возраста так кажется?

А Рон? Нет, он, безусловно, молодец, да и постарше будет. Опыта жизненного хапнул, от юношеского максимализма избавился… почти… наверное, да, вот он-то как раз на роль отца уже годится. Ну а из Мелькора какой дед? Его возраст разве только седина выдаёт, и то лишь потому, что этой самой седины ему сынок подкинул. А так — бодрый, крепкий мужик в самом расцвете сил. Впору нашего папу самого женить и братьев-сестёр для Рона ждать. Да только он у нас вон какой однолюб оказался.

— Хорошо бы и сыну эта черта по наследству перепала. — останавливая взгляд на младшем, подумала я и едва не рассмеялась вслух, — Ох, ты ж! Значит, всё-таки примеряем на себя роль супруги, а?

— Смотри, Тина, я вот про это помещение говорил. — Ронан привёл меня в какую-то большую комнату, служившую, по всей видимости, подсобным помещением. — Хлам уберём, перегородку поставим, вода рядом. Что ещё нужно? Печь?

— Да, только другую. Железную. И дымоход. А ещё это всё надо будет деревом обшить. И окно…

— Что окно?

— Тут нет окна.

— За этой стеной — улица. Будет тебе окно.

— Слушай, а как мы это всё вечером освещать будем? Свечи не очень подойдут.

— Есть другой вариант, повесим светящиеся доски.

— Чего повесим? — чуть не спросила я, но вовремя сдержалась. Вдруг это какая-то совсем очевидная штука, а я выкажу на счёт неё полную неосведомлённость. — Может проще пристройку сделать? А что там наверху? — я указала в потолок.

— Спальня.

— Отцовская?

— Нет. — ответил Рон, как-то странно, немного испытующе глядя мне в глаза.

— Тогда чья? — без задней мысли поинтересовалась я, ибо уже сообразила, что комната младшего, как и моя, находятся в другом крыле замка.

— Наша. — продолжая смотреть на меня, ответил он.

— Упс! Вот те на, она всё-таки существует. — я, кажется, порозовела. Хорошо, что тут пока нет окна, и в свете свечи это может быть не слишком заметно, — Так что ты говорил про-о… дымоход? — попыталась съехать с темы.

Не тут-то было.

— Я говорил про то, что отец выделил это крыло замка для нас. Для нашей с тобой семьи.

— Э-э-э… ясно. — не нашлась, чего вразумительного ответить и зачем-то полезла разглядывать завалы хлама, хранившегося в этой комнате.

Честно сказать, просто ради того, чтобы не стоять истуканом, а что-то делать. Хоть для видимости. И конечно-же запуталась в каком-то тряпье, споткнулась об ящик и точно бы расквасила нос или схлопотала фингал, если бы Рон не успел меня подхватить.

Так и уткнулась, по закону жанра, в его грудь лицом, непроизвольно отмечая, что и под рубашкой, и в руках, в данный момент обнимавших меня (ну да, как-то так вышло), мышцы всё-таки имеются. Рон расцеплять этих самых рук не торопился. Вместо того…

— Тина, — тихо спросил он, — я тебе действительно настолько противен, что ты совершенно не можешь посмотреть на меня, как на мужа?

— Противен? Пф-ф-ф! Ф-фуф! У-ух! — маленько аж оглохла я.

Да тут не мурашки… Напротив, в такой жар бросило, что ноги подкосились. Я уже и забыла, что подобное бывает.

— Рон, — я приложила лоб к его губам, опасаясь поднять полыхающее лицо, — нет. Ты погоди немножко. Мне надо разобраться. Можно?

— Можно. — ослабляя «захват», улыбнулся он.

И я с дичайшим сожалением почувствовала, как выскальзываю из его объятий.