Шесть дней

Лечащий врач была в белоснежном халате, в очках и с фонендоскопом на шее все как полагается, как по-настоящему. Но ему казалось, что все это происходит не с ним.

- Скажите, - он говорил с трудом, - она умрет?

- Мы сделаем все, чтобы этого не случилось, - врач даже не улыбнулась.

Такой ответ звучал как приговор. Ваня вышел из ординаторской и побрел по коридору. В коридоре стоял преподаватель, уже довольно пожилой, с группой студентов. Он объяснял:

- :переродившиеся бластные клетки - это "хилое отродье". Химиотерапия не может убить здоровые клетки, а бласты погибают, потому что не обладают достаточной жизнестойкостью:

Ваня услышал этот кусок фразы краем уха, услышал то, что хотел услышать, и надежда снова возродилась в нем.

Но "хилое отродье" все-таки оказалось сильнее.

Прошло еще три дня. Он каждый день ходил в больницу и просиживал с ней часами. Мать ее даже не пыталась возражать. Леночка лежала совершенно неподвижно, изнуренная тяжелой болезнью и лечением. Она следила за ним от двери до кровати только глазами. Она очень изменилась - до неузнаваемости. Черты лица заострились, кожа приобрела какой-то нелепый бледно-желтый оттенок, волосы целыми пластами оставались на подушке, стоило ей только повернуть головой: Ее непрерывно тошнило и довольно часто рвало. Руки, грудь, живот, шея и даже лицо были в какой-то синюшной мелкопятнистой сыпи. Изменилось все, даже прекрасные серые глаза. Особенно глаза:

Теперь, когда он целовал ее в губы - когда приходил и когда уходил - она даже не пыталась отвечать - а ведь она так любила целоваться. Обычно они говорили о разных мелочах и чаще даже молчали, глядя друг на друга. Фактически, говорил только он; она отвечала односложно. Только один раз, в тот самый пятый, предпоследний день, она говорила больше обычного.

- Ты завтра должен уезжать, - проговорила она тихо и совершенно без интонации, просто констатируя факт.

- Нет, я никуда не поеду, пока ты не поправишься.

- Ты не можешь, у тебя ведь работа, дела:

- Наплевать на них. Ты важнее.

- Я не поправлюсь, я это чувствую, - так же без интонации сказала она.

- Что за ерунда? Тебя лечат и вылечат, - он старался говорить убежденно. На самом деле ситуация была катастрофической. Оборвать бластный криз не удавалось, несмотря на повышенные дозы цитостатиков.

Внезапно она пошевелилась, приподнялась в кровати и, схватив его за руку, прошептала, глядя ему прямо в лицо глазами, в которых стояли слезы:

- Ох, Ваня, Ванечка, как не хочется умирать: Не хочется умирать!

И так же внезапно порыв прошел. Слезы моментально высохли: она опять держала себя в руках. Ваня был так потрясен, что не успел ничего возразить. А когда она снова лежала, неподвижно смотря в одну точку, возражать и тем самым снова поднимать эту рискованную тему Ваня не смог.

Она умерла на следующий день - от кровотечения. Ваня в тот же день уехал он должен был уехать, у него ведь работа, дела. Он не мог участвовать в похоронах. Не хотел...