Шесть лет спустя (СИ)

Стужев повернул голову, посмотрел мне в глаза и слишком уверенно для того, кто понимает что не прав, сказал:

– Ты не станешь этого делать, Алиса.

И всё бы ничего, но у меня внезапно начала просыпаться совесть, которую следовало бы в зародыше придушить. Не с такими, как Стужев она должна поднимать голову.

– С чего ради ты решил, что я не смогу, а? Ты пришел, как чертов бандит, рэкетир, чтобы отжать у меня бизнес. Воспользовался связями, чтобы запугать, а теперь говоришь, что не могу?!

– Я не сказал, что ты не можешь этого сделать. Я сказал, ты не станешь этого делать.

Чёрная влажная футболка идеально обтягивала мужскую фигуру, но я всё равно смотрела не на кубики пресса, выделяющиеся под тканью, а в холодные голубые глаза, где даже веселье отдавало зимней стужей, что полностью оправдывало фамилию их обладателя.

Ещё несколько недель назад я и помыслить не могла, что буду работать на отъявленного негодяя, способного перевернуть мою жизнь с ног на голову. Сколько времени понадобится, чтобы привыкнуть к своему положению бесправной собачонки? Не для того я заканчивала высшую школу экономики, чтобы привязаться к чудовищу, скрывающему свои незаконные доходы за подставной фирмой. За моей фирмой!

– Ты должен понимать, что я не стану сидеть сложа руки, – процедила я сквозь зубы. – Что всё равно найду способ избавиться от тебя!

Стужев положил гантели на подставку и поднялся с лавки, приблизившись настолько, что я почувствовала жар его тела. Почувствовала и, несмотря на давление, не отступила.

– Попробуй, Алиса. И увидишь, на каком дне я могу потопить твой бумажный кораблик.

Пират хренов!

Сделав глубокий вдох я поняла, что не могу сдерживаться. Впервые в жизни мною настолько сильно овладел гнев, что я просто поддалась, оставив где-то на дне свой безупречный самоконтроль, который воспитывала в себе со времён младших классов.

Дисциплина и осознанность были всегда тем немногим, чем я действительно могла гордится. Но не сегодня…

Натурально зарычав, я бросила сумку, вскинула руку и почти вцепилась в холеную бандитскую морду, но гад этот оказался быстрее. Увернулся, с лицом крайне удивленным моей реакцией, схватил за руку и дернул вверх, когда я попыталась ещё раз вцепиться в его шею.

Мне было наплевать, что в зале есть люди, которые на нас смотрят. Плевать, что выгляжу, как остервеневшая кошка, которая не способна контролировать свои эмоции. У меня буквально красная пелена перед глазами стояла, и цель на лбу Стужева.

— Савельева! – с опаской окликнул меня негодяй. – Савельева, прекрати! – отбивался он.

Но меня уже было не остановить.

– Ненавижу тебя, Стужев. Ненавижу!

Занесла руку для удара и попала ему по плечу, ещё раз, ещё и ещё, пока Чудовище рывком не схватил меня за талию и не закинул к себе на плечо. Я дергалась, краем глаза замечая, как зароптали посетители зала. Ударила гада кулаком по спине, затем ещё раз и снова.

– Сейчас я тебя утихомирю, гадина! – прорычал он, крепко стискивая мои ноги и зад.

Я не знала, куда он меня нёс. И если бы знала, вряд ли что-то изменилось бы.

– Отпусти, скотина! Подлый мерзавец! Негодяй! Чтоб ты…

И на последней фразе я вдруг почувствовала спиной холодные струи воды. Стужев резко поставил меня на ноги, прижал к кафелю и захватил в плен мои губы, совершенно наплевав на зной.

Я потерялась в чувствах, потерялась в пространстве, потерялась во времени. Мне стало пронзительно холодно и удушливо жарко. Я не билась в истерике, я просто сдалась, жадно поглощая каждое его касание. Подняла руки и зацепилась пальцами за мокрую холодную футболку.

– Дура, – выдохнул Стужев в мои губы. – Какая же ты дура.

Он закрутил вентиль, останавливая поток струй и просто ушел, оставив меня один на один с только что затихшей бурей. И я не знала, что это было. Я не знала, как это воспринимать. Меня словно растоптали только что. Дважды.

Я вышла из душевой кабины и осмотрела свою насквозь промокшую одежду. Хорошо хоть на улице достаточно тепло, чтобы можно было добежать до такси.

Не стала приводить себя в порядок. Стуча зубами вышла из душевых и оттолкнула руку прибежавшего ко мне тренера, предлагавшего пару чистых полотенец. Гордым шагом прошла через весь зал, взяла свою сумку и удалилась прочь. Подальше отсюда.

***

– Что значит, ты идёшь на выпускной со Стужевым? – не понял Паша. – Я чего-то не знаю?

Мы стояли во дворе у качелей. Тех самых, где хулиган признался мне в симпатии. А сейчас я пыталась сказать Пашке, что мы встречаемся, но язык не поворачивался. Меня пугала перспектива, что я не сумею сохранить с ним дружбу.

– Просто… Я не знала, что ты вообще объявишься.

Нестеров смотрел на меня, как на дуру.

– Но со Стужевым? – уточнил он.

Я прикрыла на миг глаза, не зная как оправдаться. Было стыдно и страшно. Страшно и стыдно. То вместе, то по очереди. Что я должна была ему сказать?

– Паш, я его учила, понимаешь?

– Нет, – покачал он головой. – Как одно с другим связано?

Я отвела взгляд, не зная что ответить ему. Вернее, знала, но не знала как.