Шесть масок Владимира Путина

Во-вторых, от себя могу добавить, что книга наполнена уникальной информацией, разоблачениями и серьезным анализом, что привело к изменению моего понимания многих процессов в отношениях между США и ельцинской Россией, с которыми я сталкивался в течение восьми лет, пока работал в Государственном департаменте. И тогда, и сейчас я считаю, что будущие историки, особенно из России, вряд ли будут так же благосклонны к правлению Ельцина и его наследию, как его современники. Недостатков и провалов у него хватало и как у политика, и как у личности. Неустойчивость и капризность проводившейся им политики усиливались его алкоголизмом и хронической болезнью сердца. Но я верю: в конце концов оценят по достоинству уничтожение им власти КПСС, его усилия по созданию открытого общества и независимых СМИ, стремление к настоящему партнерству с Западом и его поистине неоценимую роль в мирном распаде СССР. Мир никогда не забудет, что крупнейшая страна на планете могла распасться по сценарию Югославии, только с тысячами ядерных боеголовок на руках.

Тем не менее домашняя русская версия путинизма – это часть ельцинского наследия. Не только потому, что Ельцин продвигал Путина и назначил его своим преемником, это, как ясно дают понять Фиона и Клиффорд, еще и потому, что путинизм явился реакцией русских на те лишения, которые им пришлось перенести за время правления Ельцина. Другой причиной такой реакции можно считать шок, который ощутили граждане страны, потерявшей разом четверть своей территории, когда четырнадцать входивших в состав СССР республик объявили о своей независимости.

Мне приходилось сталкиваться с Путиным в четырех его ипостасях, скачкообразно изменявшихся от безвестности до абсолютной власти: советник Ельцина по национальной безопасности, премьер-министр, исполняющий обязанности президента, и, наконец, законно избранный президент. И сейчас мне его описание, данное авторами, кажется правдивым, особенно в той части, где они упоминают, что Путин, будучи политическим лидером, продолжает использовать свои навыки шпиона и вербовщика шпионов. Например, я могу вспомнить, как во время нашей первой встречи он вполне ясно дал понять, что подробно читал мое досье, просто мимоходом упомянув поэта начала XX века, о котором я писал работу в выпускном классе. Я посчитал это больше угрозой, чем комплиментом («Мы всё

про вас знаем!»).

Когда в июне 2000 года Билл Клинтон приезжал с визитом в Москву для двусторонней встречи с Путиным, произошло событие, расстроившее президента США и вызвавшее у него сомнения в будущем России. Новый кремлевский лидер оказался крутым, наглым и постоянно подкалывающим своего американского коллегу, которому оставались считаные месяцы на его посту. Путин вежливо, но непреклонно отбивал все попытки Клинтона продвинуться в решении некоторых дипломатических задач. Он использовал эту встречу, чтобы показать оппоненту, что он более стойкий, решительный и напористый, нежели его предшественник. И, главное, он давал понять, что такой же будет и Россия под его управлением.

Кроме того, Путин отмахнулся от попыток Клинтона втянуть его в обсуждение внутренних проблем России. Последнее мучило президента США, когда на обратной дороге в аэропорт он навестил Ельцина на его даче в Подмосковье.

«Борис, – сказал Клинтон, – ты искренне предан идеям демократии. Доверие к людям – твоя основа. В твоей груди бьется сердце истинного демократа и реформатора. Но я не уверен, что у Путина все это есть. Может, я ошибаюсь. Не знаю. Тебе придется приглядывать за ним и использовать все свое влияние, чтобы он оставался на правильном пути. Ты нужен Путину. Осознает он сам это или нет, но это так. И России ты нужен. Ты на самом деле изменил эту страну, Борис. А далеко не каждый лидер может сказать такое о своей стране. Ты изменил Россию, и ей очень повезло, что у нее был ты. И миру повезло, что ты оказался на этом месте. И мне

повезло. Вместе мы сделали многое, ты и я. Вместе мы преодолевали трудности. И мы не позволим разрушить все это. Мы сделали много добрых и хороших дел, которые скажутся в будущем. Я знаю: то, что ты делал, требовало большого мужества, для тебя многое было гораздо труднее, чем для меня».

«Спасибо, Билл, – ответил Ельцин. – Я понимаю. Я действительно понимаю, что ты хотел сказать… Ты дал мне пищу для размышлений».

«Да, Борис, – сказал Клинтон. – Я уверен, что ты все обдумаешь, поскольку я знаю, что у тебя здесь». – С этими словами он положил руку собеседнику на грудь, точно напротив его больного сердца.

Впоследствии, размышляя о своем друге «старине Борисе», Клинтон отмечал: «Мне кажется, что мы будем по нему скучать».

Большинство русских совершенно не скучают по трудностям и перекосам ельцинской эпохи, но все большее их число с нетерпением ждет, когда же закончится путинская.

Строуб Тэлботт

Президент, The Brookings Institution

Глава 1

Кто вы, мистер Путин?