Шесть подозреваемых

Ашок поворчал, а потом согласился, и они сели на первый поодошедший трамвай — благо тот был не переполнен и позволил протиснуться в двери. Правда, уже на следующей остановке салон оказался набит, что называется, под завязку. Экети не успел и глазом моргнуть, как потерял из виду Ашока и был зажат между двумя управленцами, прижимающими к себе портфели. Давка стала совсем нестерпимой. Задыхаясь, молодой человек опустился на пол и ползком, извиваясь между ногами других пассажиров, начал продвигаться к заднему выходу. Вот наконец и заветная дверь. Туземец перемахнул через металлические перила, использовал открытое настежь окно как опору и ловко устроился наверху. Теперь он сидел на крыше трамвая, прямо под электрическим кабелем, с черным парусиновым мешком в ногах, и наслаждался свободой, словно выпушенная из клетки птица.

Трамвай повернул на площадь Далхузи, ныне известную как ББД-Багх, административный эпицентр города; здесь и закончилось необычайное путешествие. При виде странного пассажира дорожный полицейский изумленно разинул рот, бросился вслед за трамваем и заставил водителя резко остановиться.

Тем временем внутри переполненного салона Ашок Раджпут как раз исхитрился занять место, утер со лба грязный пот, с отвращением посмотрел на кишащую вокруг человеческую массу и решил, что это его последняя поездка на общественном транспорте. И вообще, Калькутта не для него. В самом воздухе города было нечто неприятное, собиравшееся в горле комками слизи. Не улучшали впечатления и вечно ревущие стада транспорта и тошнотворного вида нищие на грязных улицах. Ничего, зато к вечеру, если все пойдет как надо, священный камень будет у него в руках.

Ашок основательно поработал, разыскивая сведения об этом самом ангетьяй. По слухам, то был кусок черного песчаника примерно тридцати дюймов высотой, фаллической формы, покрытый неразборчивыми иероглифами, возраст которых насчитывал по меньшей мере семь тысяч лет. Для начала пусть Экети выкрадет святыню, и сразу же надо будет заказать ее копию одному знакомому скульптору из Джайсалмера. Потом без лишнего шума переправить аборигена с подделкой в его родную дыру, на Малый Андаман, а подлинник отослать в Антикварную лавку Кхосла: хозяин сулил восемнадцать лакхов рупий за самый древний шивлинг на свете.

Ашок размышлял о том, что сможет позволить себе, как только обзаведется деньгами. Прежде всего, конечно же, навестить Гулабо. Младший чиновник службы соцобеспечения на далеком, Богом забытом острове, он и согласился на cтоль унизительную должность только ради того, чтобы досадить ей за тот отказ. Ашок не видел Гулабо пять лет, хотя ежегодно слал переводы на обучение Рахула — две тысячи рупий в месяц. Но так и не сумел ее позабыть. Несмотря на многие тысячи километров моря и суши, разделяющих Раджастан и Малый Андаман, Гулабо влекла его, вторгалась в ночные грезы, по-прежнему наполняя обжигающей страстью, не ведающей исхода и оттого еще более яростной.

Теперь он вернется в Джайсалмер, явится к ней и станет дразнить, осыпая дождем из денежных пачек: «А ты-то всегда считала меня неудачником! Ну-ка, посмотрим, что ты сейчас скажешь?» Потом он опять посватается. Ашок ни секунды не сомневался: уж на этот раз его не отвергнут. Он будет принят без условий и оговорок. Оставит свою треклятую службу, забудет окаянных островитян, ютящихся где-то у черта на рогах, и навсегда осядет в Раджастане. Ангетьяй и впрямь станет его талисманом удачи. Жизнь переменится…

Внезапно трамвай оглушительно заскрипел и встал посреди» дороги, грубо прервав его мечтания.

— Ты что надумал? — рявкнул полицейский, тыча в нарушителя пальцем, и жестом велел ему спускаться.

Стоило Экети слезть с крыши, как на него набросился кондуктор трамвая:

— Жить надоело, что ли? Где твой билет?

Пассажиры в окнах вытягивали шеи, чтобы лучше разглядеть туземца.

— Как звать? — сурово спросил полицейский.

Экети помотал головой.

— Да он по-нашему ни бум-бум, — объявил кондуктор. — Смотрите: черный как смоль. Африканец, наверно. Поди, наркотой торгует. Обыскать бы его… — И он попытался сорвать мешок с плеча Экети.

— Нет! — крикнул юноша и оттолкнул обидчика в сторону

Грозные пальцы стража порядка тут же впились ему в ухо и больно выкрутили.

— Билет у тебя есть?

— Да, — отвечал Экети.

— Ну и где же он?

— У Ашока сахиба.

— У кого?

Экети указал на трамвай.

— Не вижу никакого Ашока, — буркнул полицейский, хватая туземца за шиворот. — Пойдем-ка со мной в участок, там разберемся, что у тебя в мешке.

Он уже собирался тащить нарушителя через дорогу, когда чиновник соцобеспечения наконец пробился к выходу из трамвая и кинулся вслед за ними.

— Прошу прощения, сэр, — прохрипел он. — Этот парень со мной. Вот, пожалуйста. — И вынул из нагрудного кармана два билета.

Полицейский выхватил их у него из рук, внимательно рассмотрел и с явной неохотой отпустил жертву.

Как только страж порядка отошел и не мог ничего слышать, Ашок отвесил туземцу звонкую пощечину.