Шесть шестых

– Сообразил! Она, значит, в полной несознанке по поводу мужика своего, мы ее подозреваем, и тут до нас доходит, в чем дело, так?

– Да, примерно так. И все, что происходило в аппаратной, тоже было спектаклем для окружающих. С одной небольшой разницей – Троекуров-то знал, что он играет в этом спектакле, вот только не догадывался, что совсем не в том спектакле, про который думает.

– Да-а... – Немигайло помотал головой. – Всех построила, как ей надо, даже нас с вами. Умна, ничего не скажешь!

– Умна, Егор. Но ум не спасает от смещения некоторых понятий в голове. Это все результат ее работы.

– Чего-то я не догоняю, Арсений Петрович. Объясните.

– Понимаешь, во многих их передачах явно или скрыто протаскивается одна простая и примитивная мысль – деньги можно зарабатывать любым путем! Не важно, пусть тебя унижают при всех, раздевают прямо на экране, рассказывают про твою личную и даже интимную жизнь – главное, чтобы тебе за это платили! Ведь это же она сама придумала такую игру, куда людей заманивают огромными деньгами, ради которых они согласны терпеть любое публичное унижение. Все это не так просто, Егор. Некоторые моральные ценности сдвинулись у нее в голове еще тогда, когда она придумывала, как именно будут унижать этих игроков. Жаль! Она действительно очень умный человек!

Егор внимательно посмотрел на Колапушина и, поколебавшись, задал вопрос:

– Арсений Петрович, вам очень не хотелось, чтобы это оказалась она?

– Очень, Егор. У тебя есть еще вопросы ко мне на эту тему?

Немигайло замахал руками:

– Ни Боже мой! А про другое можно спросить?

– Смотря про что.

– Вы что сегодня вечером делаете, Арсений Петрович?

Колапушин неопределенно пожал плечами:

– Так... ничего. Посижу дома – музыку послушаю. Спать пораньше лягу. И высплюсь нормально наконец. Завтра суббота – рано вставать не надо.

– Ну что вы будете дома один сидеть? Приходите к нам, а? Оксанка звонила – она там вареников налепила. Как вы любите – с картошкой, жареным лучком! Сметанкой польем – с вилкой проглотите! Возьмем бутылочку, посидим...

– Спасибо, Егор, в следующий раз. Не хочется сейчас на людях быть – разговаривать о чем-то надо, а я устал очень за последние дни.

– Да я своим девушкам просто прикажу, чтобы они к вам не приставали!

– Еще и домашним твоим неудобства причинять. Нет, Егор, я дома побуду.

– А хотите, я к вам заскочу? Коньячку прихвачу бутылочку. Я знаю, какой вы любите. Устроим мальчишник, а?

Колапушин посмотрел на Немигайло и рассмеялся:

– Плохой из тебя психотерапевт, Егор! Коньяка я, может, и выпью сегодня, а вот разговаривать с кем-то меня совсем не тянет. Правда, хочется одному побыть.

– Зря вы, Арсений Петрович, честное слово, зря! Ну как хотите! Что сейчас делать-то будете?

– Да ничего особенного. Вложу эти фотографии в дело, схожу подпишу у генерала, да и сдам все в архив.

– А давайте я схожу. Все равно по пути.

– Нет, я кое-что хотел еще раз проверить. Ты иди – я сам все сделаю.

Немигайло вышел из кабинета. Колапушин подвинул к себе толстую картонную папку и вложил туда пакет с фотографиями.

Невольно его взгляд остановился на снимках Жанны.

Стандартные фотографии, которые и бывают в таких делах, – фас, профиль, фамилия, имя, отчество, год рождения и номер.

Даже на этих фотографиях все равно было видно, как она все-таки красива.

Посмотрев на них с минуту, Колапушин вздохнул и закрыл обложку дела.

Теперь перед ним лежала просто толстая стандартная папка для оперативно-поискового дела. Сверху крупными цифрами был написан номер.

Это совершенно не обязательно, но часто оперативники, кроме номера, дают такому делу какое-то свое условное название. Просто для удобства...

О том, какое название дать этому делу, Колапушин размышлял не очень долго. Он взял черный фломастер и крупными буквами написал на обложке: «Шесть шестых».