Шесть витков следствия

Миронов окольными путями узнал, что Грилова не исключили из партии, а объявили ему строгий выговор. Тогда он пошел в партийную комиссию при Ленинградском обкоме КПСС.

— Что же это получается, дорогие товарищи? — рассказав о похождениях Грилова, спросил он.

По настоянию парткомиссии Грилов был освобожден от занимаемой должности в Государственном комитете. Но как знать, кем он стал позже?

4 ноября 1961 года городской суд вынес приговор Кайлю — 10 лет лишения свободы с конфискацией имущества. Его сообщники тоже были осуждены на длительные сроки. В отношении Грилова, его заместителя и начальника одного из отделов управления Ленсовнархоза суд вынес определение о возбуждении уголовного преследования и направил его в прокуратуру. Но это решение суда так и не было реализовано…

Только сейчас, спустя годы, можно оценить те огромные усилия, гражданскую твердость и смелость, которые предпринимались и были проявлены для установления истины.

В один из мартовских дней 1962 года Алексея Павловича пригласили в отдел кадров управления милиции. «К чему бы? — размышлял он. — Наверное, хотят кого-то из отделения взять. Правильно, пора выдвигать. Есть достойные. Взять того же Батанова… А впрочем… Как бы самого не задвинули…»

— Алексей Павлович, мы тут посоветовались и решили… — Полковник многозначительно посмотрел на майора. — Решили рекомендовать вас на работу в другой район…

Сердце у Миронова екнуло. С языка невольно слетело:

— Значит, с вещами на выход?

— Зачем же так? — Полковник отвел взгляд. — Это же не понижение. Просто в интересах дела. Понимаете, другой район, другая обстановка… Это же доверие…

«Что ж, все складывается так, как положено, — думал он. — В феврале предупредили о неполном служебном соответствии. А теперь, через месяц, предложили освободить должность…»

В коридоре райотдела милиции Алексей Павлович увидел Пронина.

— Як вам, товарищ майор, — шагнув навстречу, смущенно проговорил он. — Вы как-то сказали, что надо зайти. Вот я и пришел.

— Правильно, — сказал Миронов, приглашая Пронина в кабинет. — Садитесь и рассказывайте. О работе, о себе, о жене…

— Все у нас хорошо, товарищ майор, — осмелел Пронин. — Ау вас-то как? Несладко, вижу. Похудели.

— Так это же на пользу, — слукавил майор. — Легкость в теле и все такое.

Миронов подошел к сейфу, достал тоненькую папочку и протянул ее Пронину.

— Здесь собраны грамоты, характеристики, вырезки из газет, — сказал Алексей Павлович. — Словом, добрые о вас, Семен Ильич, отзывы. Мой вам совет: сохраните всё для детей, для внуков.

Пронин разволновался.

— Спасибо, товарищ майор, — сказал он и добавил: — За все огромное спасибо. Это был урок. На всю жизнь.

— Жену свою благодарите. Это она все собрала. Боролась за вас. Берегите ее.

Пронин ушел, а майор подошел к открытому окну. Задумчиво смотрел на омытую теплым дождем улицу. Весело журчали ручейки, сверкали крохотные лужицы.

Смотрел и отходил душой.

ЖЕЛТЫЕ ПЕРЧАТКИ

В окна «уазика» заглядывала глубокая осень. Нудно завывал ветер, назойливо барабанил по крыше машины дождь. Небо, тяжелое и неприветливое, все ниже и ниже нависало над землей.

— Того и гляди, снег повалит, — нарушил молчание Олег Осипов, поглаживая собаку.

— На сырую землю? — откликнулся патологоанатом Зернов. — Вряд ли.

Разговор не получался.

Начальник отдела уголовного розыска РУВД майор Миронов, взглянув на часы, повернулся к водителю.

— Быстрее, Федорович, — сказал он и укорил: — Не покойника же везешь.

— Куда быстрее, — проворчал тот, заставляя все-таки стрелку спидометра ползти вверх.

Майор был не в духе. Полтора часа тому назад он вернулся из совхозного поселка, куда его вызвал участковый: мол, выследил опасного преступника, которого разыскивает городская милиция.

Такой сигнал требовал немедленных действий.

Но как только Миронов с опергруппой прибыл в поселок, по рации поступила команда никаких действий не предпринимать.

— Как, он уже задержан? — недоумевал Миронов, разговаривая с дежурным.

— Нет, сам пришел. Ждите.

Подошла машина.

— Разрешите, товарищ майор, — обратился к Миронову мужчина средних лет, высокий, с широким лицом и большой головой, крепко посаженной на короткую шею. Тяжело дыша, он торопливо заговорил:

— Как же мне, товарищ майор, дальше-то жить? Как теперь людям в глаза смотреть? Ведь меня здесь, в поселке, все знают. А жене, детям — им-то как быть?..