Шесть витков следствия

— А может, они живут в нашем подъезде?

— И эта версия исследована. Все проживающие по вашей лестнице тщательно проверены.

— Что ж, ищите. — Сладкова поднялась со стула и вышла.

— Невелик узелок, да крепко затянут, — сказал Малюков, когда они остались с Мироновым вдвоем. — Удар, говорит, сбил с ног, а следа не оставил. Чудеса, да и только.

— А если никакого удара не было? — спросил Миронов. — И сознание не теряла. Врет она все…

Александр Николаевич развел руками.

— Бывает, Алексей Павлович, все бывает. И то, и другое.

— А если орудовала вкупе с преступниками?

— Предположения. Видишь, сколько их набирается, — сказал Малюков. — А доказательство должно быть одно. Доказательство, подтверждающее нападение или исключающее его. Виновность, а равно и невиновность мы с тобой, Алексей Павлович, обязаны доказать. Пока не уличен — не виновен. Нужны улики. Неопровержимые. А их нет. Нужна хотя бы одна вещица. Пока ее нет, вся работа не более чем дым. Отобьем одну версию, появится другая. Мобилизуй лучших своих розыскников. Делай все, что хочешь, а найди. Слышишь, найди!

Они некоторое время смотрели друг на друга. «Неужто эта ушлая женщина все-таки обведет меня вокруг пальца?»— думал Малюков. «Почему же молчит Осокин?»— тревожился Миронов. Накануне он поставил своему заместителю такую задачу: найти что-нибудь из вещей, значащихся в списке Сладковой, дополнительно опросить ее сослуживцев, составить список лиц, услугами которых она могла воспользоваться, проверить комиссионные магазины и ломбарды.

— Теперь, Ия Александровна, мне хотелось бы коснуться деликатной темы, — сказал следователь Сладковой при следующей встрече. — Женщине в вашем возрасте свойственно быть ангелом-хранителем семейного очага. А вы живете в гордом одиночестве.

Сладкова отвела глаза и промолчала. Дала тем самым понять, что не намерена обсуждать эту тему, но Малюков словно бы этого и не заметил.

— С мужем почему-то расстались…

— Развод к делу не относится, — недовольно сказала Сладкова.

«Как знать, как знать», — про себя заметил Александр Николаевич. — Ваш муж…

— Сыта им по горло, — нетерпеливо перебила Ия Александровна. — Слышать о нем не хочу.

— Вот те и раз! Разлюбили, значит?

— О, боже — любили, разлюбили… Это чувство дается не каждому. Моему бывшему мужу в том числе.

— Следствие располагает несколько иными данными, — возразил Малюков. — Установлено, в частности, что вы в Семене Абрамовиче в свое время души не чаяли.

— Вы и такие сведения собирали? — грустно усмехнулась Сладкова. — Откуда же, если не секрет, они у вас?

— Из материалов дела, конечно. Ваша мать была против брака, отговаривала, утверждала, что Семен Абрамович вам не пара. А вы? Обиделись. Плакали, уверяли в обратном. Говорили, что жить без него не можете. Было такое?

Сладкова молчала. Следователь говорил правду. В девичестве она действительно была увлечена Семеном. Со временем чувство потускнело, но Ия по-прежнему испытывала к мужу если и не пылкую любовь, то что-то похожее на глубокую привязанность, тянулась к нему, вечно занятому, корпевшему над диссертацией. Угадай муж этот момент, подойди, она бы вновь загорелась, но он не угадал. Не поддержал ее муж и в то время, когда она зашивалась на работе, пытаясь разобраться в неприглядных людских проступках. Уходила в себя, черствела, замороченная сомнениями и неудачами.

— Было, — вздохнула она. — И быльем поросло. Сухарь он, зануда.

— Вместе прожили пятнадцать лет. Была семья, а вы так говорите… с пренебрежением, с иронией. Все у вас легко и просто.

— Не надо песен. Вы же умный человек, а рассуждаете… — Помолчав, добавила с грустью: — Кому известно, как мне жилось? И кому до этого дело? Кому?

— А сын как? Его вы тоже разлюбили? Почему парень не с вами, а с отцом?

— Почему, почему. Так он сам захотел, а я не возражала. Что вы ко мне в душу-то лезете?

— Ищу мотивы преступления, — спокойно ответил следователь.

— Где? В моей жизни? Смешно!

— Нисколько. Закон обязывает найти эти мотивы.

— Ну тогда ищите, копайтесь, изучайте. Я не против. Да если бы и была против — вы все равно…

— Правильно. Я все равно бы искал.

Малюков взял в руки альбом с фотографиями и стал его листать. На него глядели милые, улыбающиеся, счастливые лица. И везде на первом плане Ия Александровну — гордая, уверенная в себе. Женщина, на которой держатся благополучие и мир в семье. Так оно, в сущности, и было до некоторых пор…

— Ваш сын, надо полагать? — спросил Александр Николаевич, указывая глазами на симпатичного паренька, сосредоточенно смотрящего вдаль.

— А вы что, не знаете? — усомнилась Сладкова.

— Я не видел вашего сына, — не отрывая взгляда от альбома, ответил Малюков.