Шесть высочеств и одна ассара

Где-то на середине он поднял ее в воздух, перенес через одно ему известное препятствие. Юля полностью отдалась этим сильным, уверенным рукам, принимая их власть над собой. И не сопротивлялась, когда на той стороне Харт прижал ее спиной к скале, обхватил за шею, поглаживая пальцем кожу. Второй рукой он обнял Юлю за талию, прижимая к себе. Мягко, пробуя на вкус, поцеловал. Он не торопился, действовал нежно, точно боясь напугать, а когда отстранился, проговорил в губы:

– Вы мне очень нравитесь, Юля.

В голове эхом откликнулось: «Узнаю, что встала между братьями…»

– Я бы хотел ухаживать за вами, если вы не против.

«Заберу младшей женой». Очарование рассеялось. Стало неуютно. А в голове продолжал звучать голос Второго: «Чем раньше сделаешь выбор, тем, поверь, будет лучше для всех».

А если она не готова выбирать? Если она только начала входить во вкус нового мира? И совершенно не желает торопиться или связывать себя обещаниями? Потому как есть у нее огромное подозрение, что выбранный ею мужчина будет резко против придуманного плана и банально запрет ее в комнате.

Юля дернулась, пытаясь отстраниться.

– А как же покровительство? – спросила она зло. Можно ей сейчас оставить Шестого, а всех остальных, с Первого по Пятого, стереть?

Харт коснулся пальцем ее губ, обвел контур.

– Без покровительства. Просто ухаживание. Не отвечайте прямо сейчас, я дам вам время подумать и не стану торопить.

Глава 31

Надо ли говорить, что, несмотря на усталость, Юля проворочалась полночи, раздумывая над словами Третьего. Как мужчина он ей нравился, но она так и не смогла отделаться от чувства, что всегда будет на втором месте для него. А с учетом ее сложных отношений с местными порядками и тем, что она собирается их нарушать… Какова вероятность поставить Третьего перед выбором: любимая ассара или не менее любимое государство? И вовсе не хочется проверять, что именно он выберет.

Утро началось феерично. Душ взбодрил, а новость, что она присоединится к утренним издевательствам на празднике здорового образа жизни, окончательно прогнала сонную хмарь.

Совенок радостно скакал, пока они спускались и проходили через портал, пребывая в восторге от ее компании. Юля с болью отметила, что деть до сих пор воспринимает каждую минуту их общения как подарок. И надо бы больше времени проводить вместе, но дурацкая реальность диктовала свои правила, внося в формулу их общения не только любовь, но и необходимость выживания.

– Н-да. – Ульгард неодобрительно оглядел ее спортивный костюм, обреченно вздохнул, махнул рукой и приказал: – Приступайте к разминке. Для начала три круга. Там посмотрим, на что вы годитесь.

На что годится офисный хомячок, которому денег жалко на спортивный абонемент? На упрямстве она продержалась два круга, потом перешла на шаг.

Их появление в местном аналоге спортивного зала вызвало шквальное недоумение – мужчины, работавшие мечами в парах под руководством наставников, удивленно переглядывались, но вмешиваться не спешили. Только тихо комментировали да бросали любопытствующие взгляды. Зато тренеры явно возненавидели новичков за внесенную сумятицу. Юля успела заметить, как Ульгард отослал парочку отправленных к нему делегатов.

Пока она бежала легкой трусцой, ее провожали заинтересованными взглядами, но стоило проявиться первой усталости, как взгляды сделались вопросительными, потом сочувствующими, и все это под гневный ропот и убийственные взгляды в сторону Ульгарда. Но все недовольство разбивалось о каменное лицо наставника Шестого.

– Размялись? – уточнил наставник, когда Юля закончила третий круг. – Тогда на полосу.

«Вот тебе, мать, и настоящее испытание, – попыталась подбодрить себя Юля. – Давай, старушка, тряхнем костьми».

«Ага, ими здесь и ляжем», – ехидно заметил внутренний голос.

Она поплелась к полосе, краем глаза отмечая, что Совенок присоединился к группе детей, отрабатывавших движения атаки на деревянных мечах.

Девушка подошла к полосе. Оценила предстоящее издевательство. Вздохнула и полезла на двухметровую стену, благо на ней имелись имитации скальных выступов. Она замерла наверху, оседлав один из них. Перевела дух, глянула вниз.

– Госпожа, осторожнее.

– Давайте потихоньку ножку перенесите, и мы подхватим, не бойтесь.

Цирк уехал, а клоуны-то остались. Не менее трех сердобольных толпились с той стороны стены, уговаривая спуститься – точно кошку, забравшуюся сдуру на дерево. Юля бросила жалобный взгляд на Ульгарда, но тот имитировал глухоту со слепотой. То есть разгон демонстрации тоже на ней. Как назло – под рукой ни дубинки, ни брандспойта. Огнем шугануть? Стремно. От полосы одни угольки могут остаться.

– Господа, вы мне мешаете. Вернитесь к своим занятиям.

Выражение лиц – словно стена с ними заговорила.

– Госпожа, какое бы наказание вам ни назначили, мы не позволим вам рисковать жизнью.

Ульгард дернул головой, будто пытался сдержать смех. Зараза… А где-то еще безмолвные наслаждаются спектаклем.

– А если я сейчас рискну вашей?

Внутри обжигающе шевельнулось раздражение. Идиотов, конечно, было жаль, но если пугнуть их поверх головы…