Шесть высочеств и одна ассара

И Третий хлопнул по макушке своего вальшгаса. Фильярг остался один. Он зло поджал губы. «Поторопись!» Легко сказать. Он вспомнил поцелуй, упрямый взгляд, прячущий за решимостью страх. Эту женщину хотелось узнать, она манила, как спрятанная в ворохе бумаги конфета. Если бы не спешка, он стал бы неторопливо, наслаждаясь вожделением, разворачивать обертку. Потом так же, не торопясь, попробовал бы ее на вкус, пробуждая страсть и заставляя раскрыться. Эту женщину хотелось приручить, а не сломить. Но Третий прав, на игры нет времени. И все же… Он вспомнил их поцелуй, волну желания, поднявшуюся в теле. И покачал головой… Все складывалось как нельзя некстати.

Некоторое время Юля прислушивалась – не раздастся ли еще чей-нибудь голос, но вокруг лишь гудел ветер, да задорно чирикала какая-то птаха. Внутри нарастал яростный холод. Крепло желание кого-нибудь убить. Нет, конкретно хотелось прибить Четвертого, но после того, как он вернет ее домой.

Сволочь! Так и знала, что ему верить нельзя. Обвинение в похищении… покровительство… прием… Вся эта лапша активно вешалась на уши с единственной целью – подсластить пилюлю. Похоже, с самого начала ее никто не собирался отпускать домой.

Юля с расстройства долбанула кулаком по ближайшему, до чего дотянулась. Ветерок, не ожидавшая такой подставы по затылку, подпрыгнула, недовольно зашипела и сорвалась с места. Девушка охнула, судорожно вцепляясь в седло, перед лицом промелькнула выглаженная ветром скала, а справа, между двух белоснежных пиков, синей полосой блеснуло море. После они вывернули на плато, оказавшееся буквально в паре метров над карнизом.

Здесь было красиво. Под изумительно синим небом раскинули игольчатые ветви хвойники, камни покрывал разноцветный мох, создавая видимость полотна авангардиста. У дальнего края белым песцом улеглось облако. И все было бы прекрасно, даже Ветерок не портила пейзаж, если бы не аристократия, группками рассредоточившаяся по плато. И мысли в голове сразу закрутились отнюдь не гуманные.

Сюда бы бомбу, мечтала Юля, желательно резиновую. Запустить, и пусть скачет и скачет, давя. И начать с Четвертого или с Третьего. А лучше с обоих.

Вальшгас, завидев своих, прибавил ход, активнее перебирая лапами.

– Юля, – закричал, размахивая руками деть, – ты где была? Я боялся, что ты потерялась.

Она и потерялась, причем весьма удачно. Всегда бы так «теряться», чтобы не чувствовать себя в конце полной дурой.

– С вами все в порядке? – с заботой осведомился главный по дурам.

Юля скрипнула зубами. Нет, в целом все неплохо. Она жива. На горы насмотрелась на десять жизней вперед, получила незабываемые – до поседевших волос – впечатления от езды. Стерла пломбы на зубах, сдерживая ор. Эхо в горах разносится далеко, а русской нецензурщине она местных лордов научит в другой раз. Но главное – появилась какая-то определенность. Не надо больше гадать: прорываться с боем, сбегать под покровом ночи или торжественно, с оркестром и цветами, отбывать домой. Ясно, что цветов и оркестра не будет. Остался один лишь вопрос – зачем принцам иномирный наставник? Но с этим можно разобраться и дома, лежа на диване и поедая мороженое. В тепле и безопасности у нее будет время проанализировать мотивы и поступки их высочеств, а сейчас надо действовать.

– Благодарю, – растянула она губы в улыбке, не смотря Филю в глаза. Еще прочитает там лишнее. – Не скажу, что мне понравилось, но это было… запоминающимся.

А впереди еще спуск… Нет, лучше пешком. Или пусть ее стукнут по голове чем-нибудь тяжелым, привяжут к Ветерку и транспортируют вниз.

– Я рад, Ю-лия, – поклонился его высочество, – но вы зря переживали. Вальшгасы очень аккуратны и никогда не причинят вред наезднику.

Юля с сомнением покосилась на длинную морду и… не поверила.

Фильярг лично отстегнул ремень, помог спуститься, и Юле пришлось ухватиться за протянутую руку. От горячего прикосновения встрепенулась память, подбросив сцену с поцелуем, но была жестко послана далеко и надолго. Какие, к черту, поцелуи, если за них придется расплачиваться свободой, здоровьем и спокойствием близких? Что подумает мама, когда она не вернется домой? Желание стукнуть его высочество сделалось невыносимым. Внутренности раздирала боль, и Юля поспешила отойти, чтобы не выдать себя раньше времени.

– Юля! Смотри, там море! – Деть взобрался на край скалы, раскинул руки.

Девушка охнула, бросилась было оттащить его от края, но сопровождающий принца успокаивающе положил ей ладонь на плечо.

– Не бойтесь, госпожа ассара, не свалится. Мы – дети гор, а его высочество – их любимый ребенок. Вот как проснется огонь в крови, он станет хозяином.

Смотреть, как деть балансирует на краю пропасти, и оставаться на месте было непросто, но Юля справилась. Ее величество права – мальчикам надо взрослеть. И если Совенок должен будет повелевать вулканами, пусть привыкает к горам и их захватывающей дух высоте.

Рядом с Совенком Юля и осталась, старательно избегая обоих высочеств. Малыш словно оттягивал боль на себя, и та стала глуше, спрятавшись где-то под сердцем.