Шестая Эра. Поверхность

— Да, многое. Но тут у нас есть «секретное оружие» предтеч. Нам в наследие достался Главный Компьютер, у которого есть программа общей диагностики Станции. Он подключён ко всем внутренним датчикам и анализаторам. Вот он-то (Верней — она. Мы называем её — «Мать»!) и подсказывает нам, что нужно срочно заменить, а что — ещё подождёт. Обычно она оказывается права.

— Надо же. Удобно. И, конечно, её придумали и запустили вы, женщины?

Ответом ему было очередное возмущённое фырканье. Роджер резюмировал:

— Ладно, хватит копаться в документальных источниках, у нас снаружи — необследованная и вожделенная Терра Нова. Но вначале — поесть бы.

На этот раз она ничего не сказала. Но уж посмотрела.

5

На завтрак, который правильней было бы назвать всё-таки ужином, ничего нового Пенелопа выдумывать не стала:

— Ешь, что дают, и не выступай. Поймаешь и убьёшь какую съедобную дичь — я её, так и быть, приготовлю. А пока не поймал — жуй концентраты.

Роджер, собственно, так и делал, недоумевая, почему напарница всё ещё сердится. Вроде, он всё сделал, как надо, без надобности не рисковал, с тварями «разобрался»…

Чего — не так?!

Придётся спросить. Потому что если она слишком долго будет копить это в себе — хорошо оно не кончится. Он знал это не понаслышке — всё та же Натали… И Римма.

— Ничего я не сержусь. — на его прямой вопрос женщина возмущённо дёрнула плечом, показывая, что слова разительно расходятся с фактами. Потом, помолчав, смилостивилась, — Нет, сержусь. Ты обещал, что будешь моим мужем и защитником. А сам — что? Полез драться чуть не в рукопашную с гигантской ящерицей, да так, словно всю жизнь только этим и занимался, и она не тяжелей тебя в двадцать раз! А если бы ты погиб?!

— С чего бы это я погиб? — Роджер выразил недоумение традиционно: почесав в затылке, — Тварюга, конечно, была — ну, вернее — были! — здоровые. Но жутко глупые. С интеллектом вот именно — ящерицы. Ну, или курицы, с которыми они, если не ошибаюсь, в родстве.

— Да плевать мне на их интеллект, будь он неладен! И на родственников их! Я-то о тебе думала! А если б ты споткнулся? Или рядом не оказалось опоры?! Или… Ну, там, тварюг, скажем, оказалось бы больше?! Ты-то, ты-то сам — тоже вёл себя как безмозглая и наглая скотина: пинал их почём зря! Ногами! А у них — вон: зубы, когти!..

А если б тебя чем-нибудь достали?!

Роджер вздохнул. Он всё понял.

Напарница, как заправская жена (Уж у него-то имелся в этом плане опыт!) беспокоится на самом деле вовсе не о нём. А уже — о себе, о своей безопасности. И комфортном обустроенном существовании. Своём, и своих будущих детей. Ведь погибни Роджер, или стань нетрудоспособным в случае, например, банального перелома — и кто тогда будет кормить и защищать остальных членов семьи?!

Мышление рационалистки. Собственницы. Каковыми и являются все женщины.

С другой стороны — если уж слишком истово «беречься», так ему тогда и из бота лучше не выходить.

— Дорогая, прости. Согласен: я вёл себя излишне… Храбро. Можно даже сказать — вызывающе. Обещаю: впредь буду осмотрительней! Ящеров больше пинать не буду, и опору, за которую можно было бы в случае чего — спрятаться, всегда буду носить с собой. На все наши охоты и разведки.

Пенелопа почему-то долго молчала, а уж взглядом — словно пыталась прожечь в нём дырку. Затем смилостивилась:

— Ладно, твоя взяла. Ворчать больше не буду. Я не настолько дура, чтоб не понимать: рисковать нам так и так придётся, раз уж мы вынуждены жить здесь. И монстров тут наверняка встретим и пострашней. Но… Ты не мог бы разделываться с ними как-то…

— Понежней?

— Нет, балда ты такая! — его треснули, и отнюдь не шутливо, по затылку миниатюрной ладошкой, — Не нежней, а понадёжней! Уж так, чтоб мало не показалось. И — из безопасного укрытия! И — главное! — без дурацкой бравады! Я и так, без дурацких пинков, заценила, какой ты у меня храбрый!

Роджер понял, конечно, справедливость упрёка. Женщина права: пиная тварюг, он вот именно: больше рисовался. А ведь можно было и просто палкой кинуть! А ну как реакция и движения оказались бы быстрей? Тогда и точно: ему что-то могли и повредить!

— Хорошо. Согласен больше незнакомых тварюг не пинать, и раздетым из бота не выходить. — он взялся руками за своё любимое место, и закончил мысль, — Чтоб самый сейчас нужный нашей семье орган — не отморозить!

Почему-то на него посмотрели вовсе не так, как он ожидал.

Не-ет, в глазах Пенелопы вовсе не было веселья от его невинной, как он посчитал, шутки. А имелось там нечто совсем другое. И оно очень быстро прорезалось в конкретные приказы:

— Хватит мне зубы заговаривать. И отлынивать. Выспался? Выспался. Книжку почитал? Почитал. Любимую девушку спас? Спас. Ну-ка, снимай чёртов комбез!..

Через час, измочалив напарницу до испарины, впрочем, и сам задохнувшись, Роджер вынужден был признать: Пенелопа достойная партнёрша! И, хотя других мужчин у неё уж точно не было, вытворяет в постели такое, (Не иначе, где-то вычитала, или какую хронику просмотрела!) чего обременённая «начальственными» комплексами и соображениями престижа Диана себе уж точно никогда бы не позволила.