Шестерки умирают первыми

— Конечно, — уверенно ответила та. — Короткая юбка откроет ноги, а женщина, у которой такие потрясающие ноги, имеет право быть сколь угодно некрасивой, потому что твои ноги вообще затмевают все. Только не забудь про телесные колготки и туфли на высоком каблуке. Во-вторых, черная блузка подчеркнет твою бледную кожу и сделает ее ослепительно белой. Опять-таки, обладательница такой кожи может себе позволить не быть похожей на Лоллобриджиду. Белый пиджак и украшения создадут ощущение праздника и торжественности. Вот и вся премудрость.

Настя, слушая ее, запихивала на антресоли чемоданы и дорожные сумки. Внезапно один из чемоданов выскользнул из ее рук и упал на пол, больно ударив ее по ноге.

— Уй-й! — взвыла она, сев на пол и схватившись руками за место ушиба.

— Больно? — испуганно спросила Даша, кидаясь к ней.

Настя не ответила. Она сидела на полу, согнув одну ногу и обхватив руками щиколотку, и покачивалась, словно впала в транс. Глаза ее были устремлены куда-то в угол, а на лице застыло выражение недоумения и обиды. Даша попыталась проследить за ее взглядом, но в том углу, куда смотрели Настины светлые и вдруг ставшие огромными глаза, она ничего не увидела, кроме пары домашних шлепанцев сорок пятого размера, принадлежавших, судя по всему, будущему мужу Алексею Чистякову.

— Ты что, Настя? — повторила Даша, осторожно касаясь ее плеча.

— Ничего, — ответила она лишенным интонаций голосом. — Как просто. Юбка от одного костюма, пиджак от другого, бесхозная блузка, а все вместе оказывается элегантным нарядным туалетом, нужно только чуть-чуть фантазии и одно дорогое украшение. Боже мой, как просто.

2

Сын генерала Заточного, шестнадцатилетний Максим ждал звонка от своей девушки, поэтому подскочил к телефону, едва тот успел в первый раз тренькнуть. Голос в трубке был женским, но совсем не тем, который ожидал услышать юноша.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась женщина. — Я могу поговорить с Иваном Алексеевичем?

— Пап, это тебя! — крикнул Максим и тихонько добавил умоляющим голосом: — Только не долго, ладно? Мила должна позвонить.

— Ладно, — шепотом пообещал отец. — Слушаю вас.

— Иван Алексеевич, я звоню по поводу Платонова. Вы можете мне что-нибудь сказать?

— Ничего. А что вы хотите, чтобы я вам сказал?

— Очень жаль. Если бы все звенья в цепи были полноценными, вы бы уже сказали мне, что Платонов невиновен и может больше не скрываться. Ищите гнилое звено, Иван Алексеевич. Я позвоню вам через некоторое время.

Женщина повесила трубку. Ищите гнилое звено! Легко сказать. А как выполнить? Заточный быстро достал из кармана пиджака, висящего на стуле, записную книжку и набрал номер полковника Гордеева.

— Кто занимается убийством Агаева и розыском Платонова? — спросил он.

— Из моих — Лесников, Коротков, Каменская. От министерства — подполковник Русанов. Дело у вас на контроле?

— Считайте, что так. Официально оно на контроле в Главном управлении уголовного розыска. Но я за ним слежу очень внимательно.

— Я могу узнать, почему?

— Потому что Платонов — мой подчиненный. Виктор Алексеевич, мы можем с вами встретиться?

— Как срочно?

— Очень срочно.

— Завтра с утра? — предложил Гордеев.

— Годится.

— Во сколько мне приехать?

— Если не возражаете, лучше я к вам подъеду. К восьми часам удобно?

— Буду ждать.

Заточный вышел на кухню и уселся на широкий подоконник — излюбленное место для неторопливых размышлений. Четыре человека, трое — из ГУВД Москвы, один — из министерства. Кого-то из них неизвестная женщина, дважды звонившая ему по телефону, назвала гнилым звеном. И он, генерал Заточный, должен понять, что она имела в виду. Судьбу Дмитрия Платонова эта женщина отдала в его руки.

Что должны означать ее слова? Только одно: она звонит как минимум двум из четырех человек и дает им разную информацию. Только собранная воедино, эта информация может пролить свет на историю с Агаевым и Платоновым. Может быть, она даже звонит всем четверым. И собраться эта информация должна в руках у него, Заточного. Но почему-то никто из бравой четверки не идет к нему с рассказами о звонках таинственной незнакомки. Хорошо, допустим, ребята с Петровки с ним, генералом Заточным, вообще незнакомы и им и в голову не приходит обращаться к нему. Но уж своему-то шефу полковнику Гордееву они должны были рассказать. А Гордеев обязательно пришел бы к генералу, потому что знает, что именно Иван Алексеевич направил в группу Сергея Русанова. Может быть, так все и было и гнилым звеном оказался именно Гордеев? Неприятно. Но это тоже надо иметь в виду как возможный вариант.

Завтрашний разговор на Петровке будет непростым, Иван Алексеевич это предчувствовал. Обижать людей нельзя. Но и верить нельзя никому.

Новый звонок телефона вывел его из тяжких раздумий. Через несколько мгновений в кухню заглянул сын.

— Папа, это снова тебя. Опять женщина.

— Та же самая? — встрепенулся генерал.

— Нет, другая. У тебя что, бес в ребро?

— Балда, — генерал шутливо щелкнул Максима по макушке и быстро прошел в комнату, где стоял телефон.

— Слушаю вас.