Шестое чувство

– Ну что ж… каждый сам для себя прикольный дьявол!

Я замолчал на полуслове.

«Каждый сам для себя прикольный дьявол».

Знакомая присказка. Разница лишь в интерпретации «замечательности»: прекрасный, отличный, прикольный…

В любом случае – дьявол!

Последний раз я эту банальщину слышал от… Вовки Микояна. Эдакая претензия на многомудрую философию. На поэтическую сентенцию к теме психологического обоснования несовершенства человеческой натуры. А на самом деле – тупой статус для хреновых соцсетей. Довольно-таки дурацкое выражение. Причем из таких, что сам нарочно не придумаешь.

По крайней мере, не в групповом исполнении.

А у нас… как попки, один за другим: «Каждый сам для себя… дьявол»…

Оба-на!

– А ты где слышал это выражение, Шурик? – спросил я тихо, со значением растягивая слова. – Только не торопись с ответом. Вспомни хорошенько!

– А чего тут вспоминать. Так Федор всегда говорит. В «семье»…

Я надолго замолчал.

Федор. В «семье».

И… Вовка Микоян.

Когда наш басист ляпнул ту фразу, у меня мелькнуло в голове равнодушное: у подружки слизал, плагиатор несчастный, у Сонечки. Она тоже что-то похожее буровила про «прекрасного дьявола».

А что, если…

Я почувствовал, как оторопь пробежала по всему телу. А волосы на голове даже шевельнулись пару раз. Интересно, как это со стороны выглядело?

– Послушай, Сашка!

– Чего?

– А ты подружку Вовки Микояна видел хоть раз?

– А у него что, подружка есть?

– Не смешно. Есть, конечно. Так видел или нет?

– Нет.

– А эту вашу Сову, часом, не Соней зовут?

– Я же говорил, не расслышал тогда. Может, и Соней. Соня, Сова – почему бы и нет? Совпадает вроде…

– Нет, мне точно надо! А ты вычислял, где она живет, работает. Тебя ж Аниськин просил в прошлую субботу, помнишь?

– Да я ее только раз и видел. И то – на бегу. В воскресенье, кажется. Торопилась куда-то, даже дозой не закинулась.

– А здесь, здесь – в технаре – ты ее ни разу не видел?

Вокруг зашушукали и зашикали.

– Караваев! А вам не интересно?

Да-да. Кефир меня знает по фамилии. Причем с первого курса. После гибели одного из наших преподавателей на бетонных блоках городского волнолома вместе ползали по камням в поисках тела.

– Мне очень интересно, Виктор Петрович, – привстал я в кресле. – Продолжайте, пожалуйста.

– Спасибо, что позволили, Виктор Анатольевич!

– Ах да… простите за шум.

– Принимается.

И пошел дальше громить пьянство и алкоголизм на просторах советского государства.

Мочит алкоголиков, а тут под боком – наркоманы подрастающие! Ну да… я помню: «В Советской стране наркомании нет!»

На нет и суда нет.

Сашка наклонился ко мне, делая вид, что потягивается. Зевнул даже для убедительности.

– Тут такое дело… – просипел он, не разжимая губ. – Я не уверен точно… но… когда в первый раз увидел ее на блатхате, показалось, что откуда-то знаю эту телку. Или встречал где-то мимоходом. И очень может быть, что у нас в технаре. А когда сказали, что она работает в какой-то пекарне, то подумал, что ошибся. У нас же пекари не учатся!

– В пекарне?

– Ну… или на хлебозаводе.

Вот оно!

– Чего ж ты раньше не сказал про хлебозавод, утырок?

– Сам ты утырок! Я только сейчас вспомнил. Когда ты спросил, была она здесь или нет. Так вот, я как раз здесь ее, кажется, и видел. У входа в актовый зал. Причем еще в сентябре…

Как раз в сентябре нам ее и определил на клавиши наш бывший шеф Володя Бушнев. Массовик-затейник… с хлебозавода. Я почувствовал, как вертящиеся в голове осколки информации вдруг стройно и синхронно укладываются в ровненькую пирамиду неумолимой очевидности.

Сонечка, Сова… подружка Вовкина. И подружка Пистолета. И тайная страсть Салмана. Ну и ну! Тихушница, что не от мира сего.

И… моя приставка к гитаре! Коварно похищенная прямо из-под носа. Дерзко и нагло! Ключи, что у Сонечки подходят к нашей каморке, – раз! Чингизу педаль подогнал Пистолет – два! А Пистолету сворованный у меня аппарат подогнали «за долги» – три! Если допустить, что Сонечка чего-то там задолжала Пистолету…

Цепь совпадений превращается в твердую версию.

И вот еще что. Я аж заерзал на деревянной сидушке – долги!

Соня-Сова вхожа к Салману, и у того начинает пропадать соломка. Ого, как синхронизируется-то! И что дальше? А дальше – при мне бандюга с кличкой Пестрый напоминает Пистолету, чтобы он принес «шляпу» на «таблетку»! Звучит как бред сумасшедшего. Но… бармен действительно там появляется. И не исключено, что «на кармане» у него – товар, спертый Сонечкой у Салмана. За долги! Для чего? А для того, чтобы показать его… барабанная дробь… Трафарету!

Оркестр может играть туш.

Вот теперь точно – замкнулось все, что только может замкнуться!

А зачем Трафарету растительный наркотик? Он же король синтетики.