Шевалье

Король прибыл в начале марта. Он явно плохо себя чувствовал. На следующий день сообщили, что он серьезно болен корью. Его сестра Луиза-Мария выздоравливала от кори, когда он уезжал из Сен-Жермен. Очевидно, он заразился от нее. Три дня король пролежал в постели с жестокой лихорадкой. В это время пришло сообщение, что эскадра из тридцати восьми английских военных кораблей переместилась из Остенда в Гравелинс, всего в двух лье от Сент-Омера, по-видимому, обеспокоенная активностью в Дункерке и Сент-Омере. Ходили разговоры о полном отказе от предприятия. Но на четвертый день ветер сменился, поднялся туман и английские корабли рассеялись. Король, невзирая на слабость, сам взошел на борт флагманского корабля «Марс» и приказал грузиться без дальнейшей задержки.

Карелли все еще был у гавани, когда группа всадников, одетая во французские королевские ливреи, проскакала наверх в сторону города. Их командир остановил солдата и спросил его о чем-то. После короткого обмена фразами солдат указал на Карелли, который откладывал свой морской переход до самого последнего, по возможности, момента. Он не любил плавание на корабле. Посыльный подскакал к Карелли, салютовал ему, а затем узнал его.

– Милорд граф, – обратился он с поклоном, – прошу вашего прощения, что беспокою вас. У меня с собой послание моего короля к королю Англии. Я не могу сообщить, где оно лежит. Я прошу вас помочь мне, милорд, ибо это вопрос чрезвычайной срочности.

– Его королевское величество на борту корабля, – сказал Карелли, – и так как он болен, я сомневаюсь, захочет ли король, чтобы его беспокоили. Но если вы утверждаете, что это срочно, я вас проведу к нему.

Карелли направился к «Марсу», еще привязанному, но готовому отдать швартовы. Его сходни были подняты. Поскольку посыльный не собирался спешиваться среди беспорядка погружающихся солдат, Карелли согласился сам отнести письмо королю, и для достижения цели его предложение было принято. Король лежал в кровати в своей каюте. Когда Карелли допустили к нему, он увидел маленькую комнату, заполненную высшими офицерами.

– Прошу прощения, что беспокою вас, ваше величество, но из Версаля прибыло письмо. Посыльный настаивает, что это весьма срочно.

– Благодарю вас, граф, – сказал король, протягивая руку, но вынужден просить вас запомнить, что я должен быть известен как шевалье Сент-Георг. Я не хочу, чтобы меня называли королем, пока я не ступлю ногой на землю Шотландии.

Карелли в знак согласия поклонился. Король развернул письмо и прочитал его. Странное выражение появилось у него на лице. Когда король дочитал послание до конца, он окинул взглядом офицеров, собравшихся перед ним с горькой усмешкой.

– Депеша от короля Франции, который желает отменить весь поход по разным причинам. Но, господа, я думаю, что вы все согласны, что это письмо пришло слишком поздно. Поэтому я не могу удовлетворить желание его королевского величества.

Приглушенный смех раздался среди офицеров. Бервик поймал взгляд Карелли и кивнул с улыбкой в знак одобрения.

Король, всегда любезный, отпустил Карелли.

– Благодарю вас за беспокойство, милорд граф. Может, вы желаете вернуться на корабль сейчас? Мне жаль, что ваша прогулка оказалась бесполезной.

Карелли поклонился и удалился. Вскоре флот отплыл.

Месяцем позже остатки армии пробивались назад против ветра в Данкерк, разгромленные, страдающие морской болезнью, усталые и подавленные. Им даже не удалось высадиться в Шотландии. Английский флот был слишком хорошо осведомлен о том, что они делали. Встречные ветры задержали их на три дня у Остенда, и к моменту их появления у залива Форт, там их ждала английская военная эскадра. Они встали на якорь у Окуневой скалы близ Норт Бервика и дали условленный сигнал, чтобы армия якобитов подошла к берегу и обеспечила безопасную высадку. Но никто не появился. На рассвете они вынуждены были уплыть, чтобы не быть захваченными военными кораблями.

Они потеряли три корабля и восемьсот человек, и ничего не достигли. Был пущен слух, что Людовик никогда не желал успеха экспедиции и дал приказ Фларбину не допустить высадки Джеймса в Шотландии, чтобы ни случилось. Карелли сформировал часть эскорта, сопровождавшего короля назад в Сен-Жермен, где его встретили со слезами его мать и сестра, которые отдали все свои скудные средства, включая драгоценности, чтобы оказать финансовую поддержку экспедиции.

– Никогда раньше не видела, чтобы принцесса жаловалась, – рассказывала Альена наедине Карелли, – но прошлой ночью она плакала и призналась, что они вынуждены будут жить теперь в нищете, и даже если король когда-нибудь взойдет на трон, они никогда не смогут вести себя, как подобает их положению.

Альена проницательно посмотрела на Карелли.

– Правда, что король Людовик намеренно провалил дело?

– Не знаю, – ответил Карелли.

Это было похоже на правду, но если это и так, какая польза рассуждать теперь об этом.

– Я не знаю. Мы очень многое потеряли, не только деньги.