Шевалье

— Штаны у тебя мокрые, потому что ты дрянью их этой перемазал. Как раз затем, чтоб наша зверушка тебя и не сожрала. Но можешь их ещё и обоссать. Для надёжности, так сказать. Тогда она точно побрезгует.

— Я вот всё одно понять не могу, — голоса были всё ближе, — Что мы вообще тут забыли? Здешних уродом мыж всех, значитца, повывели. Лорд местный на нас обозлился, да так крепко, что того и гляди войной пойдет. Торчим в этом вонючем лесу, ползаем по катакомбам или по улицам по ночам. Главные вон вроде и пытаются о чём-то договориться, так местные нас один хер в город больше пускать не хотят.

— Пустят, как миленькие. Когда мы им, значица, торговые путя перекроем и пригрозим, поля да халупы подпалить. Им же жрать через пару месяцов нечего будет. Вот и начнут договариваться.

— В курсе хоть из-за чего такой сыр-бор?

— Да ентож… Ты не слыхал что-ли? Какие-то здешние ублюдки целый отряд наших ребят положили. Да ещё и головы им потом отчекрыжили да на пики насадили. Знамя у них, значица такое. Мёртвая голова или что-то вроде того.

— Что-то я не слыхал, чтоб здешняя стража таким промышляла, — возразил ему второй. Голоса раздавались уже совсем рядом. А вот топот ботинок стих. Остановились, — Мож, кто из приезжих?

— Да хер их разберёт, приезжие, не приезжие. Местные, значица, гутарят, что бригада какая-то наёмничья тут обосновалась. Хер разберёт что им нужно, кто они и откуда. Так вот эти говнюки с нашими, значица закусились. Те пошли к местным банным девкам, ну, как его… Это самое. Справить естественную надобность. Ну те… Всмысле девки и начали как-то кочевряжится. Толи рожи им наших не понравились, толи ещё чего. Ну эти придурки заперли их в купальнях и пригрозили сжечь, ежели не отдадутся. И тут откуда ни возьмись…

— Слушай, тут всегда эта дыра в заборе была? — на противоположную стену упал тусклый оранжевый отблеск ручного фонаря, — Мы тут сколько? Второй или третий день ходим и я что-то не припомню.

— Да какая тебе, к ебене-матери разница, была ни была? — оборвал его первый, — Мож была, а мож и не было. Наше то дело какое? Сказали в патруль идти, вот мы и идём.

— Надо бы проверить. Вдруг туда кто из этих спрятался.

— Ночью? В эту жопу? Ты серьёзно? — раздался звук смачного плевка, — Не бесоёбь. Ежелиб кто сюда сховался, так наш блохастик его бы живо схарчил. По домам они нычутся, да по подвалам. Впрочем, оно же и к лучшему. Мне как-то совсем не улыбается драться с магиками. Жить, понимаешь, хочется.

— Ну, не далее, как сегодня утром мы знатно им понаподдали, — возразил ему первый, — Почитай всех вырезали. Осталось только недобитков достать, и может уберёмся уже отсюда куда подальше. Туда, где на нас зуб каждый второй не точит.

— Енто потому, что мы их застали со спущенными портками. Половину так и вовсе прикончили спящими, а остальные только и успели, что попрятаться или разбежаться. Но ежелиб хоть парочка из них успела эти самые портки натянуть, то не стояли тут с тобой и не разговаривали. Быть может, вообще никто из наших бы потом не разговаривал.

— Ну, ты не загибай. Ежелиб оно так было, мыб давно эту войну проиграли. И сами бы повывелись. Однако, прячутся по подвалам как крысы именно они. А не мы. Всё почему? Да потому, что добрая сталь одинаково хорошо режет, как кметов так и их. Особо ведь не поколдунствуешь, если тебе вскрыли глотку или брюхо вспороли.

— Да какая тут война. Вот именно, что крысы. Одна возня крысиная. Война, это когда армия на армию. Боевые рога, строй пехоты, топот тяжелой кавалерии. Вон, я енто… В 1242 м, значится, при Монрю…

— Дед, хорош тут байки травить. Знаю я, что ты там при Монрю. Десять раз уже слышал. Ты лучше подстрахуй, пока я тут проверяю. Конечно, вряд-ли там кто-то будет, но мало-ли что.

— Ты что, совсем с дуба рухнул? На кой ляд тебе туда лезть? Не дури, говорю. Нет там никого. А ежели и есть, то пропойца какой-нибудь. На кой ляд он нам сдался? Дряни с него какой-нить нацеплять? Так мы сами в этой дряни по уши, новой не надо.

— Да я одним глазком.

— Хоть одним, хоть другим, хоть третьим. Вылазь давай и прекращай выёбываться. А не то я тебе под этот самый третий глаз сейчас наподдам. Пошли. Нам до рассвета обернуться надобно.

— Ладно-ладно, не ворчи. Вылезаю уже, — отблеск фонаря мигнул и пропал, — Так что там, говоришь, за наёмничья бригада то? — послышался топот ботинок. Голоса стали понемногу отдаляться.

— Мёртвая голова, говорюж. Или у них только знамя такое. Стяг. Не знаю. В общем что я говорю то. Наши, значит с бабами закусились. Те заперлись в банях, а эти придурки, давай дверь рубить. Дурачьё, блин. Трахалка вперёд головы думает. Ну, значица, тут эти и повыскакивали. Четыре дюжины, а может и того больше. Все в латы закованные. Молча на них налетели и порубили в миг просто. Только, говорят, их старшему наш нож под ребро загнать успел. Да и то, брешут поди.