Шильонский узник

Уже рассвет, – клубятся тучи, —В туман одет небесный свод;Полночный бой у шумных водДавно замолк; но брег зыбучийЯвил с печальною зарейСледы тревоги боевой,Обломки сабли притупленной,И меч еще окровавленный.Заметно было на песке,Как буйные его топтали,

Как руки, роясь, замирали, —И под кустом невдалекеКурился факел обгорелый.Вот опрокинутый челнокВолною брошен на песок,И епанча из ткани белойВ крови, пробитая свинцом,Висит на тростнике морском, —И быстрый плеск волны упорнойОтмыть не может крови черной;

Но где же тот, с чьего плечаВ крови упала епанча?О! Если б сердце чье хотелоОплакать горестное тело, —Пускай его, пусть ищет там,Где море и кипит, и блещет,И под скалой Сигейской плещет,Стремясь к Лемносским берегам;Над ним морские птицы вьются,Уж хладный труп клевать несутся,

И он бесчувственный плыветПо произволу бурных вод, —И, колыхаяся с волною,Качает юной головою.Всплывает, тонет и поройКак бы грозит еще рукой.И пусть клюют морские птицыЕго, лишенного гробницы;Иль дикий крик и клев страшнейТлетворных гробовых червей?

Был друг один, был ангел милый,Прекрасный спутник прежних дней;Она одна душой унылойГрустила б над его могилой. —И столб с надгробною чалмойКропила верною слезой;Но светлый взор ее затмился, —И пламень жизни в ней погасТогда, как рок его свершился,Как бил ему последний час.

XXVII