Шёлковые тени Паутины

Я сижу за столом и стучу по нему пальцами, продолжая внутренний монолог: «Карга старая, по мирам шастать надумала! Ишь, чего придумала! Только дом купила, жить начала. Нет, ещё и не начала. Лучше бы на блядки сбегала, а то от одиночества крышу уже рвёт. Немедленно сделать анкету и забросить на сайты знакомств! А сейчас грабли в руки и в огород. Быстро! Чтоб спала, как убитая, и никаких снов!»

Очнувшись от шума подъезжающей машины, я обнаружила, что дочки быстро сгребают со стола посуду. «Да ладно! Со стола убирают! Мыть, что ли, будут? Сами? Обычно, пока сама не уберу или не гаркну… Они, видишь ли, в отпуске у мамулечки, «ну помой, мамулечка, посудочку»! Великовозрастные лентяйки!» Чувствую, что с людьми мне сегодня находиться близко нельзя. Особенно с домашними.

Переговорив о чём-то с Кириллом, Лёша осторожно подходит ко мне:

— Мама, курятник где строить? Нам бы посмотреть, да за досками сгонять.

— Где влезет там и строй. Чтобы дом не с подветренной стороны был. Вообще за домом в лесу строй. И забор надо перенести дальше. Потом оформлю.

Лёша поворачивается уйти. С забором я, однако, загнула.

— Стой!

Алексей только что голову в плечи не втянул, замер как вкопанный. Я подрываюсь с места и иду в дом быстрым шагом. Алексей стоит не шелохнувшись. Я беру из кошелька банковскую карту и несу парням.

— Пин 2205. И купите монстру матрас, намордник и пару мешков корма. И два ведра. Под жратву и под воду.

Зять молниеносно испаряется. Рванув с места, в пыли скрывается Кирюхин минивэн. Решив не находиться сегодня дома, чтобы не наговорить лишнего домашним, звоню сестре:

— Ты в лес сходить не желаешь? Мне надо выдохнуть.

— Как раз собиралась тебе звонить… Желаю… Бери пакет и заходи. Пойдем на Медвежью гору. Заодно расскажешь, чего кипишь.

По-быстрому переодевшись в спортивный костюм и кроссовки, беру пластиковый мешок и через пять минут стою у дома Инги. Сестра выходит на лай собаки. Не говоря ни слова, мельком оглядывает меня, пристально посмотрев в глаза, поворачивается и идёт в лес чуть впереди и чуть быстрее, чем я. «Знакомый приём. Заставляет меня быстрее устать, согнать злость и потом выравнивает шаг, чтобы я не плелась за ней сзади. Хитрая… Умеет со мной справиться… Ну ничего! Я сегодня злая, щас как догоню да как пожалуюсь» Однако ни через полчаса, ни через час догнать Ингу мне не удалось. Тащить лишнее сало на себе сначала с горы, потом по крутящемуся мокрому скользкому бревну через бушующую речку, потом в гору чуть не под пятьдесят градусов уклоном, это не шуточки. Когда я, наконец, села и сказала, что «пусть меня съест медведь, но я с места не тронусь», Инга пристроилась рядом:

— Рассказывай. Девчонок зашугала, мужиков разогнала. Что случилось?

— Мне нужен курятник.

— Эту сказку я потом послушаю, поржём. Рассказывай…

Набрав полную грудь воздуха, я рассказала очередной сон и что решила сжечь дневник. Что, похоже, свихнулась или на полпути туда, и что надо что-то делать.

— Мда. Ты точно свихнулась. Объясни мне связь между «сожгу дневник» и снами? Сожги тогда сны. Это надёжнее, не находишь?

— Злая ты… Менять тебя надо. — Огрызнулась я расстроено.

Инга, всплеснув руками, стала взбираться на горку.

— Не отставай! Назад пойдем другой дорогой… Не надейся, что я тебя тут на обратном пути подберу.

— Я и говорю — менять тебя надо. — Буркнула я, оторвалась нехотя от удобного пня и поползла, матерясь и охая, вслед за сестрой.

Поскольку в местных лесах я ещё совершенно не ориентируюсь, то отставать от Инги никак нельзя. По пути сестра собирает какие-то травы, а я коряги. Любовь к ним у меня проснулась на Красноярском море, где я отдыхала с первым мужем лет …цать назад. С тех пор в любой деревяшке ищу причудливые образы. Собирая лесные дары, мы оказались напротив моего дома у подножия Медвежьей горы. Перед нами было два пути: идти ещё километра три по лесу, через гору до ближайшей возможности подняться в поселок, или взобраться по чуду древнего деревянного зодчества.

Завязав мешок с корягами за спиной, я отправилась через реку за Ингой, которая уже пробовала нижнее бревно на прочность. Дав ей фору, я начала свой нелёгкий подъем. Медведи хохотали, попрятавшись в кустах, над этим зрелищем. Частично подъем был как по лестнице, но были места, где, чтобы не сорваться с прогнившего бруса, приходилось взбираться сразу на следующий. В такие моменты я клялась себе, что, вернувшись домой, выброшу из холодильника всё, кроме травы, а Инга хохотала и подбадривала меня, периодически подавая мне руку и помогая забраться на высоко расположенное бревно. Наконец, оказавшись на площадке, я села на траву. Вот он дом, но сил больше нет.

— Инга, сходи ко мне, пригони садовую тележку и вези меня домой.

Сестра, рассмеявшись, села рядом:

— Ну, так что с дневником делать будешь?

— Спалю на фик.

— Оставь. Записывай и дальше сны, потом мне отдашь, я причешу, книгу сделаем. Будешь соавтором.

— Дневник — кормушка для безумия. Я правда беспокоюсь, что схожу с ума.

— Да брось. Нормальнее тебя ещё поискать надо. Давай, вставай, пора домой. Нас уже потеряли наверное.