Шёлковые тени Паутины

— Солнышко, мы с тобой об этом поговорим дома. А пока я не хочу, чтобы тебя сделали подопытным кроликом. Нам нужно убегать отсюда. Срочно! И лучше туда, где есть хотя бы стог сена. Я видел примерно в полукилометре отсюда. Побежали! Нас уже ищут.

Стог оказался здоровым, величиной с добротный амбар. Пожалуй, такой вполне мог спасти. Сергей растребушил нераскрывшийся парашют.

— Подменили. Но кто? Кому надо было?

— Это не связано с наездом на бюро Кирилла? Там ведь все разработки… его и твои… Может, угрозы приводят в действие?

Мне казалось это самым приемлемым объяснением. Уж моя-то невзрачная личность точно никому не интересна.

— Похоже на то… Но… Кому понадобилось меня устранять?.. Можно тогда предположить, что в качестве давления решили устранить тебя… как члена семьи… Хотя, тоже бред.

Мы лежали на стоге сена, рассуждая о причинах подмены небесного купола. Я переживала, что Сергея теперь вышвырнут из инструкторов, на что он засмеялся, сказав, что со мной можно летать и без самолётов. А вот разбирательств с подменой парашюта не избежать.

Разговор прервал рёв старенького вертолёта, принадлежащего аэроклубу. Нас нашли. Через несколько минут мы уже были в медчасти ДОСААФа. Друзья Сергея хлопали по плечу, поздравляя с чудесным спасением, шутили, что стогу сена надо поставить памятник. Медики, убедившись, что первая помощь нам не нужна, всё-таки отправили нас на скорой в местную больницу на рентген. Наконец, после основательного осмотра и забора анализа крови, врачи убедились, что никакой опасности нашему здоровью нет, и, удивлённо покачивая головами говорили, что это просто чудеса.

— Ещё бы не чудеса… Каждый раз всё чудесатее и чудесатее. — Сергей ничуть не кривил душой. — Редкая женщина… — Только я расслышала последние слова, чуть слышно произнесённые с задумчивым восхищением.

Потом нас допрашивал быстро появившийся следователь, проводились следственные действия. Лишь поздно вечером, приняв от нас заявление о покушении на убийство, замученных необходимыми в таких случаях мероприятиями, нас отпустили домой. Дела заворачивались нешуточные.

Мы поспешили уехать от уже надоевших полицейских, инструкторов, прыгунов и журналистов. Последние нагло лезли со своими вопросами, тыча микрофоном в лицо. Местная заштатная газетёнка расчувствовала запах сенсации. Нам не удавалось перекинуться друг с другом даже парой слов, чтобы рядом не оказалось чужих ушей. Сергей всё время обнимал меня за плечи и прикрывал телом от камер, пару раз выдернув их из рук особо беспардонных писак и пригрозив им последствиями за съёмку и использование личных фотографий без разрешения владельцев.

Уехав подальше по живописной дороге, петляющей между скал и тайгой, Сергей неожиданно свернул на просёлочную дорогу. Заехав между деревьев, погасил фары и ещё минуту-другую прислушивался, не едет ли кто за нами. Его молчание было наполнено смыслом. Я просто кожей чувствовала клубок его размышлений… Нет… Не клубок. У него всё было упорядоченно. Больше похоже на бегущую строку… В мозгах… Легко читается. Как книжка. Строчка за строчкой… Мысль за мыслью…

— Я так испугался за тебя… Я… нёс… собственными руками… — Серёжа с ужасом смотрел на свои ладони с растопыренными пальцами. — … на верную смерть…

Глаза любимого стали влажными, голос дрогнул, ему мешал подступивший комок в горле.

— Если ты не простишь меня, я пойму… Я очень виноват перед тобой… Я идиот… не должен был устраивать такие развлечения… Прости меня. Если можешь.

В его голосе и взгляде было столько вины и боли… А я так хорошо знала, как невыносимо тяжело жить с ней.

— Серёжа… Ты что… Прыжки с парашютом — это безопасное развлечение. Ты не виноват, что кто-то подменил парашют.

— Я виноват. Я не подумал, что конкуренты могут воспользоваться моментом. Хотя не понимаю, зачем им я… — Мужчина в сердцах рубанул ребром ладони по рулю. Машина от испуга качнулась. — Главное… я не отменил прыжок… хотя увидел, что парашют собран не моими руками… Но в группе нет незнакомых инструкторов… Я виноват… Прости… Прости…

Сергей целовал мои пальцы, сжимая руку в своих ладонях. Нужно снять с него этот груз. Он даже не пристает с вопросами о моих способностях, как будто это в норме вещей. Но казнит себя за то, в чём не виноват.

— Даже не думай винить себя ни в чём, слышишь?! Я прощаю тебе всё вперёд. Думать забудь об этом происшествии. Я очень люблю тебя. И не хочу, чтобы глядя на меня, ты испытывал чувство вины.

Я гладила мягкий ёршик тёмных каштановых волос, сцеловывая с глаз не упавшие слёзы. Он, притянув голову пятерней, запущенной в волосы, поцеловал меня. В этом долгом поцелуе было столько нежности… любви… просьбы… Он просто душу мне вынул. Потом завёл машину… Снова заглушил… Повернувшись ко мне всем телом, спросил:

— А… есть способ… добраться до дома… быстрее?