Шипка

Он взглянул- на Елену и вдруг заметил, что лицо ее быстро меняется, из веселого и беззаботного становится печальным и удрученным, а глаза ее, всегда теплые и радостные, быстро наполняются слезами.

— Что с вами, Леночка? — У него возникло желание осторожно взять ее за руку, но он постеснялся.

— Иван… — робко начала она и мгновенно осеклась. — Нет, нет, нет!!!

— Что такое, Леночка?

— Нет, нет, про это нельзя говорить!

— А я очень прошу, Елена! — взмолился Иван.

Она не выдержала и была готова уступить.

— А я вас не обижу? — тем же робким голосом спросила она.

— Я не из обидчивых. Да что такое, скажите вы, ради бога!

Она помолчала, с надеждой взглянула на Шелонина.

— Ой, не знаю, как и говорить!

— Да говорите, не стесняйтесь, все говорите! — умолял Иван.

— Из русских… — Она снова умолкла. — Среди русских могут быть плохие люди?

— Могут, — не задумываясь, ответил он. — Нас очень много, а когда много, то и плохих окажется больше.

Елена несколькими словами поведала о недавнем происшествии. Иван побагровел от ярости.

— Вот подлец! — свирепо, срывающимся голосом проговорил он, — Это барин! Привык обижать своих, ему и тут неймется. Проучить бы его, скотину! Вот Егор придет, он все может придумать, он у нас что твой габровец! — уже с улыбкой заключил Шелонин.

— Ой, не надо придумывать! — испугалась Елена. — Этот, барин мог и пошутить, ведь правда?

— Хороши барские шутки! — зло бросил Шелонин.

Вернулся дядя Димитр, бодрый и счастливый.

— Переведи, племянница, все, что я скажу, — попросил он Елену. Она покачала головой. — Приглашал меня к себе сам генерал Скобелев! — радостно сообщил он, — Ах, какой человек, какой человек! В кресло посадил, стаканчик водки велел налить. От лица, говорит, русской армий обнимаю тебя, отец, и благодарю за большую Помощь. Я отвечаю: я тут ни при чем. Это Йордан Минчев… — Старик смахнул с глаз слезу. — Накрывай-ка, племянница, на стол, обедать сейчас будем. Ракийкой, вином угощу… День-то какой: сам русский генерал дяде Димитру руку пожал, да еще и расцеловал, будто я ему родственник или друг дорогой и близкий!..

III

— Ну и краса девица! — воскликнул Егор, когда Елена унесла грязную посуду. Неболюбов успел отведать и ракии, и красного вина, и болгарского сала, и перца, и кашковала [15]и всякой иной всячины, о которой в его Новгородской губернии не приходилось даже слышать. Он сидел на длинной скамейке, прикрытой мягким ворсистым ковриком, и с улыбкой смотрел на Шелонина.

— Красивая! — быстро подхватил Иван, — Возьми да и женись, — весело предложил Неболюбов. — Будешь тогда болгарским зятем!

— Тебе бы только зубы скалить! — рассердился Шелонин.

— Шутить люблю, — признался Егор. — Хлебом не корми, а пошутить дай. А что она краса девица — это уже и не шутка, Ваня!

— Знаешь, Егор… — Шелонин задумался: он пока не решался посвящать его в тайну. Махнул рукой, — Расскажу, так и быть!

— Отлупить его надо! — кратко рассудил Неболюбов, выслушав рассказ о наглом русском чиновнике.

— Я тоже так думаю! — подхватил Шелонин.

— А если… если твоей Елене предложить назначить нахальному барину свидание?.. — нерешительно спросил Неболюбов.

— Нет! — с жаром перебил Шелонин. — Не согласится, не такой она человек!

— Почему? — удивился Егор.

— Несмелая она! — вздохнул Шелонин, Елена вернулась в комнату. Взглянула на Егора, на Ивана, застенчиво улыбнулась и спросила:

— А еще вы кушать не желаете? Это дядя Димитр велел спросить. Он скоро придет сюда сам, вот только полежит немножко.

— Накушались на целую неделю, благодарствуем, Елена, — ответил Неболюбов. — Такой обед мы долго помнить будем!

— Следующий обед у нас в Габрове, — сказала Елена.

— В Габрове мы так не поедим! — улыбнулся Шелонин.

— Почему? — не понял его Неболюбов.

— Да вот Леночка рассказала мне про своих габровцев, что они… — Шелонин хотел повторить анекдоты про их жадность, но тут же передумал. — Бережливые они очень!

— Для нас не поскупятся! Ребята мы хоть куда! — пошутил Неболюбов.

— Последнее на стол выложат! — заверила Елена. — Вот увидите.

— Скоро вы будете в своем Габрове, — сказал Егор.

— Скоро? — встрепенулась Елена.

— Я не генерал, барышня, — уже строго продолжал Егор, — но понимаю так: к. этому идет дело. К горам приближаемся. А Габрово, насколько мне известно, у гор стоит!

— Совсем близко! — подхватила Елена. — Габрово находится рядом со Старой Планиной, с нашими милыми старыми Балканами!

Егор увидел, как засветились карие глаза Елены, как расцвело в улыбке ее милое личико. Бедная девочка! Благодаря этому личику ей нужно было жить на чужой стороне. Конечно, русские люди любят болгар, пожалуй, даже покрепче, чем самих себя. Но в гостях не дома. Вон Егор уходил на заработки в близкий Петербург и то не чувствовал себя так, как в своей деревне. Родные места всегда остаются родными местами, никакая столица, даже красавец Санкт-Петербург, с ними не сравнится!

— Освободим мы Габрово, — повторил Егор, — вернется туда Елена, эх и обрадует же она родителей.

— И Косту! — воскликнула Елена. — Братец там у меня! Как я хочу их видеть!

— Заранее радуюсь вместе с вами! — улыбнулся Егор.