Широкий Дол

– Мой муж болен, – тихим голосом промолвила я. Солиситор кивнул. Этот старый седой человек, всю жизнь просидевший в своем темноватом кабинете, тоже, конечно, слышал разные сплетни и тоже сожалел, что я, самая хорошенькая девушка в графстве, вышла замуж за пьяницу. – Мы считаем, что лучше все поскорее оформить без него, потому что неизвестно, когда он снова будет достаточно хорошо себя чувствовать и вернется домой. – Я умолкла, с трудом сдерживая слезы. У меня даже голос стал звучать хрипло.

Солиситор сочувственно сжал мою руку.

– Простите меня, миссис МакЭндрю, – ласково сказал он, – зря я это сказал. Умоляю, не думайте больше о моих словах.

Я кивнула и одарила его очень милой всепрощающей улыбкой, а он при расставании тепло пожал мне руку и поцеловал ее. Усевшись в карете поудобней, я откинула голову на подушки с таким видом, словно смертельно устала, и Гарри, увидев это, тут же принялся меня утешать.

– Не надо так печалиться, Беатрис, – сказал он и взял меня за руку. – Джону скоро станет лучше, я уверен. Вы еще сможете снова быть счастливы. Селия, во всяком случае, считает, что у вас есть будущее. Но что бы ни случилось с твоим мужем, ты и твой сын всегда будете в полной безопасности у нас в Широком Доле.

Я кивнула, слегка пожала его руку и сказала:

– Да, мой дорогой, спасибо. Сегодня мы с тобой, Гарри, сделали большое дело!

– И это действительно так, – подтвердил он. – Когда же мы сообщим об этом Селии?

Думала я быстро. Мне не хотелось ничего рассказывать Селии, но я прекрасно понимала, что мне этого никогда и не захочется. Если мы объявим ей «радостную» новость о перемене прав наследования и о том, что сонаследниками поместья являются отныне Джулия и Ричард, она наверняка будет против. Ей было известно, что они наполовину брат и сестра, что оба они мои дети, но она, разумеется, не знала и даже не догадывалась, что отцом их обоих является ее муж. Впрочем, ей уже не нравилось, что между малышами возникла на редкость нежная дружба. Как не нравилось и то, что я имею к ее Джулии самое непосредственное отношение.

– Давай я первая поговорю с Селией, – предложила я, продолжая размышлять. – Она наверняка расстроится, узнав, что ты узнал о ее бесплодии. Я думаю, будет лучше, если я скажу ей, что, хоть ты все и знаешь, тебя это не слишком беспокоит, потому что у вас уже есть Джулия, которую ты очень любишь и весьма дальновидно постарался сделать своей наследницей.

Гарри кивнул.

– Хорошо, раз ты считаешь, что так будет лучше. К тому же ты скорее найдешь нужные слова, а то я сам сейчас способен думать только об обеде. До чего же холодные вечера в апреле! Как ты думаешь, у нас будет суп на обед?

– Почти наверняка, – заверила его я. – Знаешь что, после обеда я поговорю с Селией в гостиной, а ты, если можно, подольше посиди за своим порто, договорились? И не приходи, пока я за тобой не пошлю.

– Ладно, – тут же согласился он. – Выпью порто и съем немного сыру. И, уверяю тебя, особенно спешить я не буду.

Сыр, заказанный Гарри, оказался настолько пахучим, что Селия тут же встала и предложила нам с ней перейти в гостиную. Я засмеялась и тоже встала из-за стола, прихватив с собой с большого блюда с фруктами румяное яблоко.

– Селия права, Гарри. Я лучше съем это яблоко в гостиной, лишь бы не сидеть за одним столом… с твоим сыром!

Гарри добродушно хмыкнул, ничуть не поколебленный моей шуткой.

– Вы обе такие милые, но в сыре ничего не понимаете, – сказал он. – Ступайте в гостиную и поболтайте всласть. Знаешь, Селия, мне кажется, Беатрис хочет сообщить тебе кое-какие хорошие новости.

Глаза Селии радостно вспыхнули, ее взгляд метнулся ко мне, и лицо осветила улыбка, которая всегда была у нее наготове.

– О, Беатрис! Это связано с Джоном? – спросила она, как только за нами закрылась дверь гостиной.

– Нет, – сказала я. – Пока еще нет. Но последнее письмо, которое я получила, было в высшей степени обнадеживающим. Доктор Роуз говорит уже всего о нескольких месяцах, а не о каком-то неопределенно долгом сроке.

Селия кивнула, но свет в ее глазах погас. Было заметно, что она сильно разочарована. И я не без свойственной мне зловредности подумала, что, пожалуй, чрезмерно усилившийся интерес Гарри к еде и его все увеличивающийся вес стали причиной того, что для Селии он из золотоволосого принца первой поры их супружеской жизни стал превращаться в скучного, не вызывающего пылких чувств обжору. Тогда как Джон, тонкий, напряженный, с его отчаянным горем, с его нервными и страстными попытками победить пьянство и вырваться из-под моего властного контроля, вполне мог вызвать у Селии любовь, которую весьма трудно было бы назвать сестринской.

Но я не была готова сейчас с помощью шуток выведывать у Селии правду. Сперва мне нужно было преодолеть главное препятствие, и я все свои мысли, все свое внимание вложила в то, чтобы подобраться к разговору о наследстве, хотя и не особенно рассчитывала на благоприятный исход этого разговора.