Широкое течение

темных барханов волн, он различил одиноко качающую-

ся голову, которая то взлетала на- гребень волны, то про¬

падала, скатываясь в яму.

«Это она, Таня, — подумал Антон. — Это за ней на¬

блюдает Семиёнов. Смелая!..»

Через минуту он вошел в воду и поплыл. Какая про¬

зрачная, густая вода, тело в ней почти невесомо!

Таня, не шевелясь, лежала на волне лицом вверх,

точно на лужайке. Она скорее почувствовала, чем услы¬

шала, что к ней кто-то подплывает, и перевернулась.

Антон вынырнул перед ней, отбросил со лба мокрую

прядь, позвал:

— Таня!

Женщина вскрикнула, волна ударила ее по лицу, за¬

плеснулась в открытый рот, заставила закашляться, и

Таня скрылась под водой, долго не всплывая, точно боя¬

лась показать ему свою радость. Антон вытолкнул ее на

поверхность.

— Вернемся скорее на берег, — торопливо заговорила

она, оправляясь от внезапности. — У меня ноги и руки

ослабли. Я давно здесь — вон куда отнесло меня... Вы

плывите прямо, а я на свое место буду выгребать... По¬

том я оденусь и приду к вам.

— Как же Семиёнов отпускает вас одну?

— Он боится заплывать далеко, — ответила Таня, от¬

даляясь в сторону. — Плывите же!..

Семиёнов встретил ее подозрительным и ревнивым

вопросом:

— Свиданье на волне, подальше от людей? Ориги¬

нально! Кто это был?

— Карнилин, — коротко ответила она, стаскивая с го¬

ловы шапочку. Он вздрогнул. По тому, как возбужденно

сияли ее глаза сквозь мокрые ресницы, как судорожно

вытиралась она полотенцем и с раздражением совала

ногу в туфлю, как, не надев ее как следует; с придавлен¬

ным задником, прихрамывая, начала взбираться наверх,

за кусты, переодеваться, Семиёнов сердцем почуял — это

конец. Через минуту он увидел, как из-за кустов вымет¬

нулся красный в лебедях сарафан, дразняще помаячил

вдали и скрылся из глаз.

«Вот и все, — с горечью подумал Иван Матвеевич.—

А сумку и зонтик забыла...»

Антон и Таня молча окинули друг друга жадным

взглядом, потом тихо двинулись в сторону гор, которые

тянулись по краю неба, точно нарисованные лиловой

тушью. Тропинка была узенькой, и Антону приходилось

шагать сбоку, по откосу, по камням; но неудобства это¬

го он даже не ощущал.

— Зачем вы приехали? — спросила она строго, и го¬

лос ее дрогнул; она сорвала зеленый листок и прило¬

жила его к губам, точно боялась, что Антон заметит,

как они дрожат.

— К вам, — ответил он. — Чтобы спросить у вас, по¬

чему вы уехали, ничего мне не сказав. Вы обещали не

выходить замуж, а сами втихомолку укатили в свадеб¬

ное путешествие. Это нечестно.

Она приостановилась и высокомерно повернула к не¬

му голову:

— Не смейте говорить со мной в таком тоне. Я за¬

муж не вышла и не выйду — пусть вас это больше не

тревожит.

Антон покаянно и в то же время восторженно улыб¬

нулся:

— Дайте честное слово!

— Уехала я. потому что поняла: первая ваша лю¬

бовь сильнее всего остального, — усмехнулась, вспомнив

его поведение на катке. — Недаром же вы головой в

снег зарывались, чтобы остудить ваши кипящие чувст¬

ва... И на вечере, если помните, вы не отходили от нее...

Мне надоело наблюдать вашу двойную игру...

— Говорите, — попросил он, продолжая улыбаться,—

выкладывайте все сразу, чтобы не возвращаться больше

к этим глупостям.

— А после вечера вы в течение почти целого месяца

не подходили ко мне — это тоже глупости, по-вашему?

— Вы прятались от меня.

— Я не пряталась. Просто вы не хотели меня видеть.

— У меня же экзамены были, Таня, — взмолился

он. — Пощадите! Я весь наизнанку вывернулся, пока

свалил их, честное слово! В тот вечер я шел к вам за

похвалой — сдал все на «отлично», переведен в десятый

класс!.. И вдруг — точно кинули меня под молот, рас¬

плющили всего, когда сказали, что вы уехали с Семиё-

новым. Думал, с ума сойду... Всю ночь проходил по го-

роду» размышлял, что делать дальше... А утром Алексей

Кузьмич подсказал ехать сюда. Я взял путевку и вот

'приехал.

Таня была убеждена, что Антон не может покривить

душой, схитрить или солгать, и слова его сейчас, само

его присутствие являлись для нее как бы наградой за

долгое время терзаний и затворничества. Она не подо¬

зревала, что ее грудь может вместить столько любви ко

всему и ко всем: к морю, к оставленным в Москве това¬

рищам, к голым крикливым выводкам ребятишек на пе¬

ске, к тучной зелени садов, к дикому нагромождению

камней и вот к этой тропинке, которая тайно и довери¬

тельно уводила их все дальше и дальше, к неправдопо¬

добно красивым горам, окутанным фиолетовой пылью.

Они не замечали, что пляж уже кончился, берег ста¬

новился все более каменистым и пустынным, волны,

украшенные сверкающими коронами пены, поднимались

выше и бежали к берегу оживленными толпами. Уси¬

лившийся ветер спугнул знойную застоявшуюся тишину,

и листья тревожно зашуршали, затрепетали. Облака,

грозно потемнев, тяжко прикрыли море. Лишь верхние

их слои, еще желтоватые, рыхлые, судорожно шарили

по небу, искали солнца и, найдя его, схватили, кинули

в пропасть. Стало темно. Горы непроницаемо заплыли

маслянистой тягучей мглой. Во мраке свирепо заревел

ветер, заходили сокрушительные водяные валы.

— Гроза будет, — сказал Антон, опасливо огляды¬

ваясь, будто ища, куда спрятаться: вокруг — ничего для