Шиза: три в одной

Янка, к своему удивлению, даже немного успокоилась, узнав о вторжении. Теперь не страх и растерянность, а праведный гнев клокотал в её груди. Как гончая перед охотой, она чувствовала азарт погони. Видимо, папин синий медведь всё-таки изображал мерзкую тварь – Ражье. Только ему под силу сотворить такое. Да и мотив преступника, ежели уж изъясняться юридическим языком, понятен – месть! Ну, что ж, рецидивист, я уже не простая напуганная девочка. Я иду за тобой, и покажу тебе твоё место! Но перво-наперво нужно было что-то сделать с мамой, как-то успокоить её или хотя бы нейтрализовать на время, а то она своей паникой лишь сбивает воинственный настрой.

Янка, как настоящая актриса, выйдя на авансцену, а точнее специально встав посреди народа, набежавшего в их дом, стала набирать телефонный номер. Вдруг, на том конце кто-то ответил:

– Лёнчик, привет! А ты где вообще? – и через небольшую паузу, совершенно спокойным голосом, – Ну, как что случилось?! Случилось. Мама тут с ума сходит. Говорит, украли тебя… да… причём из закрытой ванной. Да, полицию вызвала и скорую помощь тоже. Плохо ей. Успокой ты её, пожалуйста! – Янка, всем своим видом изображая укоризну, подала маме Ире свой смартфон.

От перенесённого стресса у мамы Иры пропал голос, единственное, что она смогла, сипло шепнуть в трубку:

– Лёня!

– Маам, ну ты чего там выдумала? Я же в Воронеже, ты что, забыла?! На конкурсе скрипачей. Ты же меня вчера вечером сама на вокзале провожала. Через неделю вернусь. У меня всё хорошо! – вещал звонкий и радостный голосок младшего брата, – Ну, всё, я побежал, у нас репетиция! Пока-пока, целую тебя.

– Это голос вашего сына? – на всякий случай поинтересовался полицейский.

Но по растерянному виду мамы Иры было и так понятно, что это голос Лёнчика. Полицейский, демонстративно громко с каким-то присвистом вздохнул, вот ведь, мол, с какими только идиотками нам не приходится иметь дело. Казалось, он даже не был удивлён, а заранее ожидал нечто подобное. Не вступая далее ни в какие переговоры с потерпевшей, которая оказалась вовсе не потерпевшей, а просто истеричкой с провалами в памяти, молодой человек собрал исписанные листы в папку. Записал в блокнот номер Янкиного мобильника, видимо, как единственного адекватного члена семьи и был таков.

Рябая врачиха, дописав китайскими каракулями рецепт на лекарство, также без лишних слов устремилась на выход. Но не тут-то было, Янка, изображая безутешную дочь, которая весьма озабочена состоянием матушки, исподволь внушила медработнице то, о чём та и сама могла бы догадаться. Ведь если женщина не помнит, что делала в последние сутки, страдает слуховыми и визуальными галлюцинациями, то её просто необходимо госпитализировать в соответствующее лечебное учреждение. Да, это было жестоко по отношению к родной матери. Но деваться было некуда, да и потрясённой родительнице не помешал бы отдых и медикаментозная помощь.

Сдавшись под прессингом уговоров дочери и докторицы, мама Ира, совершенно дезориентированная, сдалась на милость отечественной психиатрии. Янка помогала собрать сумку совершенно обессиленной пациентке. Ей, конечно, было стыдно, что она, воспользовавшись ванной как укрытием, выдула элементарного звукового фантома брата, который и сказал всё, что нужно, успокоив мать. Настоящего Лёнчика ей ещё предстояло найти, и она готова была приступить немедленно.

Мама Ира часто вопрошала бездушные небеса, театрально заламывая руки, за что, за ЧТО ей такой унизительный позор и обуза в виде психически нездоровой дочери, то есть Янки. Часто пристально глядя на дочь, она мучила её беспощадным вопросом: «Ну в кого ты у нас такая? Ну не было никогда в нашем роду шизофреников!» Мало того, в курсе Янкиного диагноза были не только близкие и дальние родственники, но и соседи по даче, и, наверное, даже все продавцы ближайших магазинов. Всё это рассказывалось им по телефону и при личной встрече с одной целью: пожалейте меня, несчастную, ведь я приношу себя в жертву! То, как чувствует себя при этом дочь, маму не заботило. Диагноз же есть? Есть! Специалисты подтвердили шизофрению. Вот и неча на зеркало пенять!

Когда маму Иру сопровождали в карету скорой помощи, то по её затравленному взгляду Янка поняла, что теперь родительница примерно начинает догадываться, «в кого» дочь психически нестабильна. Но в Янкином сердце не было места мстительному чувству, ей было искренне жаль маму, и помочь ей прийти в себя после не человеческого (а магического) потрясения могли только психотропные препараты и спокойный больничный уход. Это она прекрасно знала по собственному опыту.