Шиза

– Умеешь ты, Илья, – напоследок бросила она, заметно помрачнев, – настроение заземлить. Просто мастер. Что ж, пока, психиатр!

Я хотел ответить, но двери закрылись, троллейбус поплыл по проспекту. Ничего, подумал, в кафе ты тоже не очень-то разговорчивой была.

Двое в одном теле

Вернувшись в отделение, я первым делом проверил результаты анализов Бережкова на сахар. Запах ацетона в выдыхаемом воздухе мог говорить о заболевании сахарным диабетом. Однако результаты анализов были в пределах нормы. Я решил, что их стоит повторить и даже сделать сахарную кривую.

За процессом выписывания назначений меня и застал вошедший Артем Немченко.

– Как движется процесс проникновения в чужую душу? – привычно поинтересовался бородатый коллега. – Смотри, не проткни ее насквозь.

– Не проткну, она бесплотна, – ответив на рукопожатие, я вновь углубился в бумаги.

– Кстати, меня недавно посетила одна мысль… Ау, профессор!

Немченко щелкнул пальцами в воздухе, садясь на диван напротив.

– Что за мысль? – я поднял голову.

– До сих пор не найдено ни одного доказательства, что этот призрачный Макар Афанасьевич существует, так?

– Так, – кивнул я. – Кроме как в галлюцинациях Лекаря, он больше нигде не присутствует. Он – мифическое существо. В реальности его нет.

– А что, если он в нем самом, в Лекаре?

В ординаторской повисла тишина, стало слышно, как идут настенные часы. Артем замер в ожидании моей реакции.

– Ты имеешь в виду диссоциацию? – уточнил я, заинтересовавшись.

– Ну да, раздвоение. Лекарем шеф воспринимается как реально существующее лицо, на самом деле они оба уживаются в одном теле… Чисто теоретически такое возможно.

– Это интересно, – я отодвинул бумаги в сторону. – При таком раскладе он может спокойно заявить, что… Синайскую убил не он, а его шеф. Так? Хотя ни отпечатков, ни каких-либо других следов присутствия шефа в том подвале не обнаружено.

– Самое интересное, тут как в физике – соединение в электросети… Личности могут существовать в одном теле либо последовательно, сменяя одна другую, либо параллельно, подчас даже беседуя одна с другой. Правда, вероятность таких случаев ноль целых ноль десятых. Не там ли прячется мифический шеф Бережкова?

– Кстати, в последнее время я все реже и реже слышу о нем. Шеф как бы исчезает с горизонта, растворяется.

– Я бы на твоем месте поинтересовался, мол, как здоровье Макара Афанасьевича, что-то давненько про него не слышно.

– Он покрутит пальцем у виска: ты, скажет, доктор, совсем того? Я в тюремной больнице, контактов с шефом никаких, как могу узнать про его здоровье?

Коллега взглянул на меня с иронией, которую в его взгляде лично я последнее время вижу крайне редко.

– Ты знаешь, – спросил он почти шепотом, – чем бухгалтерия отличается от математики?

– Нет, мне вообще-то без разницы, – растерялся я.

– Так вот, если от перестановки мест слагаемых сумма не меняется – это математика. А если меняется – это бухгалтерия.

– Допустим, – рассмеялся я. – А при чем здесь Макар Афанасьевич?

– При том, что в психиатрии законы общечеловеческой логики работают далеко не всегда. Ты сначала поинтересуйся у Лекаря, а там видно будет!

– Если мы имеем дело с раздвоением, то можно попытаться вызвать этого Макара Афанасьевича на контакт, – начал я фантазировать, пропустив иронию коллеги мимо ушей. – Способ я придумаю.

– Вот и придумай, – Немченко поднялся с дивана. – Изобрети что-нибудь. А мне на прием пора.

Немченко вышел, оставив меня наедине со своими догадками и предположениями.

Либерман утром на планерке сообщил, что адрес, названный Лекарем при первой беседе, оказался «липой». При проверке выяснилось, что там прописаны и живут совершенно другие люди, которые никогда не планировали сдавать свою квартиру в аренду.

Более того, Константинов Аркадьевичей Бережковых в городе оказалось совсем немного, проверить каждого не составило труда. В конце проверки выяснилось, что никакой достоверной информацией про Лекаря следствие, увы, не располагает.

Совсем не факт, что и его рассказы правдивы.

Что, если и они окажутся выдумкой? Выходит, никаких концов? Человек без прошлого. Как появился в нашем городе, когда и откуда – неизвестно.

Конечно, мысль про раздвоение интересна, но на самом деле вероятность диссоциативного расстройства ничтожна. Ни в моей практике, ни в практике Давида Соломоновича, уверен, такого расстройства не встречалось. Не думаю, что в нашей клинике найдутся профессора, которые когда-либо контактировали с такими больными.

Выходит, брать эту версию за основную – утопия. Но куда тогда исчез Макар Афанасьевич? В первый день он присутствовал в каждом эпизоде, а сейчас…

Итак, как это ни печально, пока мы – у разбитого корыта.