Шхуна «Колумб»

Пока Анч беседовал с теми, кто находился в центральном посту управления, Марк оглядывался во все стороны, отыскивая какой-нибудь путь к спасению. Вот бы найти какое-нибудь оружие, схватить его и уничтожить шпиона и «рыжую гадину»! Но единственным предметом, отдалённо напоминающим оружие, был костяной нож для разрезания бумаги. Кроме того, на столе лежали три или четыре книги, стопка бумаги, карандаши и маленькая шкатулка, которую Марк раньше не видел. Шкатулка была открыта, и в ней были видны бумаги. Наверное, командир просматривал эти бумаги, когда его позвали в пост центрального управления, и не успел закрыть шкатулку.

«Наверное, там какие-то важные документы», — подумал юнга и, прикинув, что на него никто не смотрит, протянул к шкатулке руку. Это была напряжённая минута: у него остановилось дыхание, когда пальцы коснулись этих бумаг.

Стараясь соблюсти абсолютную тишину, он почувствовал, что сжал какой-то грубый пакет. В посту слышался громкий разговор между Анчем и командиром лодки. Последний что-то рассказывал прерывистыми и сжатыми фразами. Шпион перебил его вопросом и сделал спиной движение, будто оборачиваясь. В это время рука Марка с пакетом в ярко-синем конверте повисла в воздухе над столом. Парень отдёрнул руку и спрятал конверт под стол, а взглядом остановился на картине с головами на трёх блюдах. Анч и правда обернулся, взглянул на пленного, но, не заметив никаких изменений в его позе, снова продолжал свой разговор. Марк ещё четверть минуты интересовался картиной неизвестного художника, потом обернулся к Анчу. Тот стоял к нему спиной. И синий пакет быстренько исчез под рубашкой Марка. «Возможно, мой труп прибьёт к берегу, — подумал парень, — а бумаги какое-то время могут храниться. Этот пакет и моё письмо, переданное матросу, всё объяснят».

Поговорив ещё недолго, Анч вернулся к пленному. Сразу же вслед за ним вошёл командир. Они заняли свои обычные места. Анч в последний раз предложил Марку дать правдивые ответы на их вопросы.

— То, что говорит Люда Ананьева, вы подтверждаете?

— Нет, это неправда.

— Ну, всё понятно… Значит, вы думаете, что погибнете героем, что о вас будут слагать песни, легенды, что добудете себе вечную славу. Ха-ха-ха!..

Анч перевёл свои слова командиру, и тот тоже мерзко захихикал.

— Но никто не будет знать, как вы погибли. Даже когда найдут ваш труп, то всего-навсего решат, что неосторожный юноша утонул в море. Закопают — и всё. Крышка.

Командир лодки не понимал слов шпиона, но догадывался о них по выражению лица Анча и, саркастически улыбаясь, как видно, добавлял свои замечания, к счастью, непонятные Марку.

Юнга, сжав зубы, слушал их, а потом, поднявшись, твёрдо сказал:

— Ошибаетесь, господа: о моей смерти узнают скоро и заплатят вам как следует.

— Ха-ха-ха! — смеялся Анч. — Откуда узнают? — и что-то сказал командиру.

Последний выдвинул ящик из стола, вытащил оттуда какой-то листок и подал его Анчу. Марку этот листок показался знакомым. И он, действительно, был ему знаком, потому что Анч, растягивая слова, прочёл:

— «Мои любимые и самые дорогие. Я должен…»

Кровь ударила Марку в голову, и он бросился на Анча. Но, ожидая этого, Анч заранее вооружился кастетом. Шпион ударил парня по переносице, а матрос, вскочивший в каюту, схватил юнгу за руки и ловким приёмом заломил их назад.

— Горяч, — насмешливо произнёс Анч, — но всё же мы дочитаем.

Матрос связал верёвкой руки Марка и, бросив его на стул, стал рядом. Шпион дочитал письмо, подтрунивая над каждым словом. Тем временем на лице командира проступило настоящее наслаждение, пока он наблюдал, как злился юнга, слушая шпиона. Однако Марк переборол свои чувства. Он должен сохранять спокойствие, безразличие, не отвечать ни на один вопрос, быть хладнокровным и немым, как рыба, не обращать никакого внимания на своих мучителей. Но каким образом это письмо попало в руки пиратскому начальству? Неужели тот матрос с добрым лицом проявил неосторожность, потерял это письмо, либо его нашли у него? Что его ждёт?

Юнгу вывели со связанными руками в коридор и повели в то помещение, где держали вместе с Найдёнкой.

Идя по коридору, он почувствовал на себе чей-то взгляд. Это на него смотрел матрос. Он улыбался, и его «доброе» лицо стало нестерпимо омерзительным Марку.

— Провокатор! — вскричал парень и плюнул ему в глаза.

16. ВЫСТРЕЛ ТОРПЕДОЙ