Школа 1-4

- Вставай, у нас мало времени.

- Умоляю тебя, - жалобно шепчет Юля, опуская веки. - Умоляю тебя, дай мне смерти.

- Она будет снова жива.

Юля молчит. С дал?кого аэродрома, мерцая игрушечными огнями, уходит в небо реактивный лайнер, гром его двигателей прокатывается по лугам, заставляя сверчков петь тише.

- Как я? - спрашивает наконец Юля.

- Да. Она будет полна крови, она будет дышать. Она будет любить тебя.

- Я боюсь е?, я боюсь вас всех.

- Страх - это маленькие цветы под твоими ногами. Прид?т осень и они исчезнут на холодном ветру.

Уперевшись руками в пыль, Юля вста?т на четвереньки, потом садится на колени. Она видит, что крыса возвратилась и серым комком замерла в шаге от не?, враждебно глядя на Юлю, как на существо, нарушившее вечную схему жизни.

- Возьми крысу и откуси ей голову, - говорит девушка.

Юля протягивает руку и, взяв оцепеневшую крысу, подносит е? ко рту. Животное парализовано так, что лапки его закостенели в суставах и не сгибаются под пальцами Юли. Последний раз взглянув в блестящие глазки грызуна, Юля открывает рот, засовывает в него крысу впер?д головой и сжимает зубы. Хрустят ломаемые позвонки и противная солоноватая горячая кровь прыскает ей в горло. И тогда Юля начинает знать, в какой стороне находится е? м?ртвая любовь. Она плю?т крысиной головой в траву, и с размаху бросает окровавленный трупик на пыльную дорогу.

- Будьте вы все прокляты, - зло говорит она, поднимается и, не отряхивая пыль со своей одежды, садится на заднее сиденье старого мотоцикла, обхватив девушку со спины обеими руками, чтобы не упасть во время езды. Мотоцикл заводится рывками, нагреваясь и вибрируя огненной силой, как огромная дрель, дух сожж?нного бензина пропитывает полевой воздух, они разворачиваются на дороге и несутся туда, где спит в смертном упоении прекрасная Мария.

Зв?зды рассыпаны над ними, огромные и немые, как на северном полюсе. Юля клад?т голову на спину казашки, закрывает глаза и вспоминает свою жизнь, покрытую пасмурной паутиной времени. Она вспоминает свою мать, е? длинные волосы и т?мно-алый домашний халат, сумрак коридора, освещ?нного тенью одной ночной лампы, где мать говорит по телефону невесть с кем, может быть с людьми, живущими в другом мире, даже например, на луне, ведь для взрослых вс? казалось возможным, волосы матери распущены, чтобы высохли перед сном, она не отражается в зеркале, опершись на бордовый комодик, смотрит в пол, а на полу ничего не видно, может быть он покрыт садовой травой, как на даче т?ти Лиды, в которой шевелятся кузнечики и лежат ч?рные мазутные яблоки, немного пахнущие вином, а спаниеля, которого зовут Шмель, не разглядеть в темноте, потому что он давно уже умер и сам не видит пота?нных красок оставленного мира. Только краски эти выцвели в Юлиных чувствах, словно она смотрит диафильмы в т?мной комнате с отцом, это была самая большая радость для не? в детстве, сидеть, погрузившись во мрак и смотреть на яркий квадрат посередине стены, где возникают сказочные картины дал?ких врем?н, остроконечные башни, черепичные крыши с изогнутыми фигурками кошек, золотые флюгерные петухи, молчаливые леса, неподвижные и от того ещ? более таинственные, люди со старинными лицами, словно вырезанными из дерева, если присмотреться, можно было даже разглядеть годичные кольца на их щеках.