Школа Делавеля. Чужая судьба

Но ноги предательски сами собой несли меня обратно к Стейнару. Пришлось рухнуть на землю и на четвереньках ползти прочь от этого искусителя.

Его ботинки ступали параллельно моему направлению, но я отчаянно хотела убраться от него подальше. И как заведенная игрушка переставляла конечности, поднимая пыль, отползая дальше.

И мысленно отчаянно уговаривала себя: «Я кремень! Я кремень!»

При каждом движении ткань терлась о кожу, возбуждая еще сильнее. То постанывая, то воя от бессилия, я упорно ползла, пошире расставляя ноги и руки. Чтобы кожа не соприкасалась с одеждой и так остро не реагировала, и не провоцировала новую волну вожделения.

– Нет, это я чуть не сошел с ума, когда понял, что не могу выкинуть тебя из головы. А ты на меня, как на мужчину, не реагируешь, – услышала я признание Стейнара.

Страсть, желание, похоть – все вместе не давали четко думать. Поэтому я буркнула в ответ:

– А как еще можно реагировать на мужиков, которые одеты как наши пограничницы, да еще и выглядят как они…

– И дело только в этом? – возмущенно прорычали сверху.

Лучше бы дракон молчал, потому что его рык прошил тело истомой, вызывая новую чувственную волну. Я умоляюще прохрипела:

– Помолчи хоть немножко, пожалуйста, я же не железная. О боги, как это вообще можно вынести…

Мужской смех оказался не менее возбуждающим, чем обнаженный вид. Я замерла, уткнулась лбом в песок и побилась об него. Бесполезно! Захотелось прогнуться в спине и выставить попу. Пусть этот изверг увидит, оценит и что-нибудь сделает, дабы облегчить мои страдания…

– А представь мои мучения в течение долгого времени, когда я хотел тебя, а ты меня игнорировала, – насмешливо пожаловался Личный Кошмар.

– Иди помойся, а? – прохрипела я. – Ну что тебе стоит смыть этот проклятущий запах? Я буду вести себя тише воды, ниже травы. И даже слушаться. О, давай, я вычищу все здешние нужники…

Дракон расхохотался, от чего меня снова пробрала дрожь. Рука сама потянулась к его ногам, просто коснуться, унять зуд в пальцах. Только чуть-чуть.

– Лютик! Привыкай к нему как к родному. Теперь он будет вечно с тобой! Впрочем, как и я! – снисходительно-насмешливо просветили меня.

– Гад! Ну какой же ты гад! – просипела я в отчаянии.

Раскрыв крылья, тяжело взлетела, позорно вихляя из стороны в сторону. А вслед раздавался довольный смех Стейнара. Затем темная тень дракона проводила меня до душевой, где я прямо в форме залезла под воду и долго стояла под остывшими за ночь струями, боясь пошевелиться, чтобы не вызвать чувственного болезненного голода.

Боги, ну за что вы меня так наказываете, а?

В палатку я шла в мокрой одежде, дополнительно охлаждаясь свежим утренним ветерком. Специально не стала сушиться при помощи магии, потому что мне очень-очень нужно было остыть. Хотя бы для того, чтобы очухаться от тумана в голове.

Хлюпая мокрыми ботинками, я подошла к койке и скрючилась, пережидая очередной приступ мелкой чувственной дрожи. «Гад! Ну какой же он гад! А я кремень! Я кремень! Я кремень!» – то ругалась, то уговаривала себя мысленно.

– Ты хотела утопиться? – раздался насмешливый тихий голосок Ринис, который малость привел меня в чувство.

Усилием воли я разогнулась и высушила форму и ботинки, потом очень осторожно, чтобы лишний раз не касаться зудевшей кожи, разделась до нижней рубахи. На кровать садилась, словно на муравейник, но все равно не сдержалась и застонала от отчаяния.

«Ну когда же это закончится?» – завопила про себя.

– Ого, как тебя разбирает-то, – удивленно выдохнула Ринис. – Ты сейчас с нашим капраном встречалась? Я права?

– Уверена, эта сбрендившая ящерица-переросток на мне чары обольщения пробовал! – прорычала я глухо. – Наверняка отомстил… за что-нибудь. О, точно, за бубенчики свои! Садюга!

– Какие еще бубенчики? – встрепенулась Ринис.

Я легла и свернулась калачиком, так меня потряхивало от желания пойти найти дракона и… что-нибудь ему сделать. И хотя тело требовало одного, мозг взывал к мести. Но я креме-ень!

– А, не бери в голову! – решила я не распространяться о драке в школе. А то еще и Лисан может пострадать нечаянно, если кто узнает.

Предрассветная серость отступала, светлело, и скоро подъем и опять придется встретиться со Стейнаром… Я проскрежетала зубами.

Ринис встала и, прошлепав босиком по дощатому полу, присела ко мне на кровать, наклонилась к лицу и тихо, но требовательно спросила:

– Значит, ты сейчас встретилась со Стейнаром, и тебя из-за него так пробирает? Что аж кровать ходуном ходит?

– Да! – всхлипнула я от отчаяния, стыда и гнева. – Придумал очередную пакость, гад! А сам про брачные узы что-то говорил…

Перед мысленным взором, вне зависимости от моего желания, появился образ Стейнара. И почему-то голого! Опять скрючившись от дрожи, застонала и пробормотала:

– Я кремень! Я кремень! Я кремень!

– Н-да-а… – протянула Ринис. – Прав Кайрис, как у вас все запущено!

– Идите вы… вместе с Кайрисом! – прошипела я. И с обидой, чуть не плача, посетовала: – Подруга называется!

Ринис, мягко усмехнувшись, сложила руки на коленях и участливо спросила: