Школа магов. Фрагменты мистического движения в СССР в 70-80 гг ХХ века

Наблюдая публику, я заметил что, пожалуй, больше всего от происходящего тащились питерские циклодольщики. Они, действительно, кайфовали в полный рост - судя по их восторженным лицам и вытаращеным глазам со зрачками в пятак. Наверное, они воочию созерцали летающих под потолком упырей, слышали эзотерические нашептывания обрамленных иконными окладами темных ангелов и единственные во всем собрании понимали, как разводит вий в облачении священника собравшуюся аудиторию на хип-хоп, трулль-ля-ля! "Это еще что, - сказал Эдик, - вот в Псково-Печерской лавре, на отчитках у отца Адриана, одновременно человек по пятьдесят беснуется - всю ночь напролет, до третьих петухов!"

Это была архаичная психоделическая практика в духе негативной теологии: через демонстрацию наличия дьявола доказать бытие бога. Я не стал ждать третьих петухов и, оставив Эдуарда с болящими до первого утреннего автобуса, уехал в Таллин.

XVIII. 6. Спецслужбы идут по следу. Мои йоги официально оформили меня работать в один НИИ повышения квалификации руководящих работников, в качестве лектора по спецдисциплинам. Занятия мы проводили пару раз в неделю, занимаясь в основном хатха-йогой, тай-чи-чуанем и разного рода медитационными практиками. Но бывали и настоящие лекции - как в бане, так и в аудитории. Основные темы, которые мы обсуждали, касались всего сверхъестественного: мистики, магии, интуиции, необъяснимых феноменов. Иногда я приводил на занятия своих знакомых со стороны. В том числе - в качестве докладчиков. Здесь приходилось выступать даже самому Хайдар-аке, разъяснявшему creme-de-la-creme эстонской элиты, в каких целях известный английский алхимик Джон Ди стегал хлыстом свое собственное отражение в зеркале. Несколько человек из этой группы - в том числе Март, Велло и Алан - всерьез заинтересовались рамовской ТГН. Алан даже взялся перепечатывать на машинке отдельные эстонские рукописи.

Как-то рано утром меня разбудил звонок в дверь. Спросонья, ни о чем не думая, я вывалился в халате в прихожую, механически повернул ключ в замке... После того, как дверь открылась, сознание в доли секунды полностью включилось в реальность. На пороге стоял милиционер в сопровождении еще одного человека в кожаной куртке и темных очках. "Гэбэшка!.." - молнией пронеслось в голове. Милиционер представился участковым, а гэбэшник уже вглядывался через мое плечо во внутреннее пространство квартиры, хищно рыща взглядом по углам. Галина!

- Вы почему не на работе? - резко обернувшись ко мне спросил службист.

- А у меня сегодня выходной.

- Как так, в середине недели - и выходной? Вы где работаете?

Я объяснил, что работаю в Институте повышения квалификации руководящих работников, лектором.

- Ну, мы это все проверим!

Гэбэшник нервно дернулся. Ни брать меня, ни вламываться в квартиру формальных оснований у них не было. Мне выписали повестку: придти на беседу. Зачем? Там узнаете!

Надо сказать, я в то утро действительно отделался легким испугом, ибо если бы, не дай бог, мент с гэбэшником проникли бы в квартиру, то обнаружили бы там штук пятьдесят свежеразложенных пачек с текстом священного Корана и еще целый склад неразобранной литературы религиозно-мистического и диссидентского содержания. В этот же день мы с Ириной вынесли всю ненужную бумагу в лес и спалили на магическом костре, под защитную мантру. А нужную я вынес из дома и раскидал по надежным адресам. Таким образом, всякие следы самиздатовской деятельности у себя в квартире я полностью ликвидировал, готовясь к очередному визиту.

А через несколько дней, на очередном занятии в Институте, две дамы из администрации, Катрин и Керстин, рассказали мне, как сюда приходил тот же самый типчик - в кожаной куртке и черных очках, - что выписал мне повестку. Его фамилию было легко запомнить: Жулин. Этот Жулин пытался подбить членов нашей группы дать на меня компрометирующие показания: то, что я, например, нелегально получаю деньги за свои уроки, распространяю самиздатовскую литературу, веду антисоветскую или, на худой конец, ненаучную (а стало быть - немарксистскую) агитацию. Дамы твердо стояли на том, что деньги за лекции я получаю законно, никаких претензий ко мне со стороны людей нет. Гэбэшка пыталась обработать других членов группы, но все они стойко держались. Меня не сдал ни один.

Не сдавала меня, на самом деле, и Галина. Это выяснилось сразу после визита Жулина, за которым угадывались совершенно иные профили. Получалось, что паника в Москве была неким предчувствием того, что спецслужбы гонят на меня волну и готовятся, выражаясь словами Мбембы, закупорить бутылку. Галина тут выступила просто в функции магического зеркала, рикошетом отразившего - видимо, в силу специфики собственного кармического поля - шедший из Таллина гэбэшный сигнал. Одновременно это было и предупреждение духов. Если бы я вовремя не вернулся из Москвы и не устроился лектором в Институт, меня могли бы привлечь к уголовной ответственности по статье "тунеядство".