Школа негодяев

Сергеев рухнул на пол, потянув за спуски обреза, и два заряда омедненной картечи, способной пробить с близкого расстояния несколько миллиметров стали, вырвались из стволов. Первым двум бегущим картечь практически снесла ноги от лодыжек и до коленей, остальным – превратила мышцы и кости голени в фарш.

Тела еще не успели рухнуть на землю, как их начали прошивать пули сергеевского АК, не легкие калибра 5.45, а 7.62-миллиметровые, для которых с такого расстояния жилет не помеха. Охранники падали, словно в порядке очереди – каждый получал свою порцию свинца и уступал место следующему. Автомат грохотал так, что у Сергеева заложило уши. Пули крошили жилеты, шлемы и плоть, находили незащищенные места или просто вгоняли пластины брони в тела.

В тот момент, когда затвор АК лязгнул, не найдя следующий патрон, все пятеро были мертвы, как снулые рыбы. Ни один из них не успел даже пустить в ход оружие, которое держал наизготовку.

Умка же вскочил, словно «Ванька-встанька», приподнял ствол АК, переворачивая левой рукой скрученные изолентой магазины, и в тот момент, когда он снова твердо стал на ноги, затвор, скользнув по раме, подал в ствол патрон из нового рожка. Готов!

Но стрелять более было не в кого. Между крашеными бетонными стенами висело густое облако пороховых газов и все еще гуляло эхо выстрелов.

Вадим с клацаньем захлопнул отвисшую челюсть. Глаза у него были совершенно круглые, словно у подростка, на глазах которого фокусник только что достал из цилиндра не обыкновенного кролика, а голую Анжелину Джоли.

– Собираем гранаты, быстро! – скомандовал Сергеев. – Не стой, не стой! Все, что можем использовать – берем.

Некоторые трупы еще подергивались, но Умка не обращал на это никакого внимания. Он снова был тем, кем его делали столько лет – машиной для убийства людей. Одной их самых совершенных машин для убийства, большой удачей воспитателей давно исчезнувшей системы. У охранников на разгрузках крепились «дымовухи», «световые» заряды и обычные осколочные. Один из них, которому пуля Умки угодила в шею, так и не выпустил из рук снаряженный «шмель». Сергеев оскалился.

«Используй все, что под рукою, и не ищи себе другое!» – банальщина из древнего мультфильма, которую он помнил с детства. Банальщина – но как к месту пришлась! Вот ведь как здорово – не тащили мы с собой эту смертоносную машинку! Сами, красавцы, нам принесли! Доставили из рук в руки! Сколько тут у вас охраны, говорите? Сколько готовых пятерок? Пять? Смотрите-ка, а у нас сюрприз, шефская помощь вашей школе – два «шмеля» в одной связке! Отличная штука, если умело использовать! И, можете не сомневаться, используем! Но для начала, нужно найти ясли… И Молчуна. А потом можно уже и «шмелем», который не разбирает, где свои, а где чужие, потому, что своих тут нет, тут все насквозь чужие!

На площадке снова загрохотал АК Подольского. Сергеев с Вадимом, волоча за собой трофеи, бросились к лестнице.

Матвея ранило еще раз – на этот раз в ногу. Пуля рикошетировала от перил и попала в икру левой ноги, пропоров мышцу, и остановилась, упершись в кость. Ирине лишь посекло лицо осколками бетона. Это было болезненно, но в сравнении с раной Подольского – сущие пустяки. Новый болевой шок привел Мотла в чувство, но по всему было видно, что он в полушаге от глубокого обморока. Шок бы уже и наступил, но Матвеева сила воли позволяла раненому даже улыбаться Умке с Вадимом, пока они переносили его на следующую позицию.

– Все нормально, ребята, – повторял он. – Все нормально. Все нормально…

На бетон ступеней падали крупные капли крови.

Сергеев вложил ему в руки горячий «калаш» и коснулся пальцами перепачканной алым, холодной шеки.

– Я в порядке, Миша, – повторил Подольский, словно мантру. – Я в норме!

Сергеев вывалил собранные только что гранаты на пол, перед Ириной.

– Держи. «Дымовухой» не пользуйся, я ее себе возьму, – он сунул два маркированных цилиндра в карманы разгрузки. – Это световые – шоковые. Знаешь, как работают?

Ирина кивнула.

– Держитесь ребята, мы пошли!

«Шмели» и РПГ тащил на себе Вадим. Тяжело, конечно. Ничего, молодость – хорошая штука, справится! Сергеев в несколько прыжков преодолел расстояние до первых слева дверей и уперся взглядом в самодельную табличку «Ясли» – лист писчей бумаги, криво прилепленный скотчем к крашеному дверному полотну.

В конце коридора мелькнул силуэт. Вадим выстрелил и, кажется, попал. Кто-то вскрикнул и загремел вниз по лестнице. Из темноты, с площадки, пальнули в ответ – вжикнуло совсем близко – Сергеев ощутил упругий след от пронесшейся возле щеки пули. Вступать в перестрелку в планы коммандоса не входило. Бумкнул подствольник, и граната, мотнув дымным хвостом, лопнула в конце коридора с неприятным, глухим звуком.

Сергеев юркнул в дверь ясель, не дожидаясь результата.

Техник не ошибся, когда назвал помещение залом. Квадратов сто – сто пятьдесят. Легкие стеклянные перегородки, похожие на офисные, сложные системы – как бы ни машины для гемодиализа, стойки капельниц, мониторы, беспорядочно мигающие светодиодами…