Школа. Остаться в живых (сборник)

— Будем знакомиться… А чтобы понять уровень вашего знания языка и оценить произношение, предлагаю делать это на английском. Вы встаете и называете свою фамилию, имя, потом число, месяц, год и место своего рождения. Пожалуйста, первый стол…

«Яркая девушка: каштановая коса до талии, большие глаза-вишни. Одета с дорогой простотой. В ушах серьги изящно-скромные, с большими фиани… Какие, черт, фианиты! Алмазы настоящие! И на пальце перстенек — явно с таким же камушком…»

— My name is Svetlana Harbina. 1 was born on Ten of July one thousand nine hundred ninety three. In Moscow. Where were born my parents and all my relatives.

— Brilliant! Thank you. You can take a seat. Next one, please… [6]

Ученики вставали и легко отвечали на все вопросы. Во взглядах девочек то и дело сквозило ощущение… даже не собственного достоинства, а собственной ценности.

«Не школьный класс, а дорогой бутик… И почему эта Светлана упомянула о рождении в Москве всех своих родственников? Неужели по мне видно, что я — из провинции?.. Не может быть. Уже давно — как коренная москвичка. Классик еще тот…»

— Ну что ж, великолепно! — подвела Лида итог знакомству уже по-русски. — Практически все ответили правильно.

Сидевший за столом у окна Ковалев вдруг снова поднялся с места:

— Лидия Васильевна… — Он даже наморщил лоб, как чем-то серьезно озабоченный. — Вы не могли бы разрешить наш с Сизовым спор?

Лида сразу почуяла подвох. Но виду не подала:

— Я попробую. Если смогу…

— Вы сможете. — Ковалев усмехнулся. — Просто ответьте честно… У вас груди — свои или…

«Ах ты, выкормыш! Куда загнул, щенок!»

Но ни один мускул на лице Лиды не дрогнул. Она даже снисходительно улыбнулась:

— Я отвечу вам, Ковалев, если зададите этот вопрос на английском.

Они смотрели друг другу в глаза, не мигая. Это был уже поединок.

Ковалев секунду подумал и произнес:

— Dear Lidiya Vasilievna… Are your breasts natural?

— Yes, all my body is natural. Do you have more questions, Kovalev?

— No. Thank you, Lidiya Vasilievna. [7]

Лида не отводила взгляд от наглеца, пока тот первым не опустил глаза. Ну что ж, этот раунд — за ней.

Весь класс с интересом наблюдал за поединком учительницы и ученика. Болели они, конечно, за Ковалева. Но им понравилась реакция Лидии Васильевны.

Прозвенел звонок. Нарочито спокойно Лида покинула класс и направилась в учительскую.

Входя, сразу заметила любопытные взгляды новых коллег. Ну ничего, главное — сдержанный вид, строгий взгляд…

Все ограничилось комплиментом физрука — здорового, накачанного молодца.

— Мастер спорта международного класса по спортивной гимнастике, — с ходу рекомендовал он себя. И добавил: — Виталик…

— Виталик вы — для мамы или жены, — сухо заметила Лида.

— Не женат, пардон! Но… — Он близко наклонился к Лиде, и на нее пахнуло ненавистным одеколоном «Hugo Boss». — Виталий Федорович, если настаиваете…

— Я настаиваю только на том, что мне надо готовиться к следующему уроку. И, пожалуйста, не отвлекайте меня.

Подняв голову, она успела заметить сверкнувший сталью взгляд учительницы биологии. И широко улыбнулась ей.

«Да, скучно здесь не будет», — с этой тоскливой мыслью Лида доработала до конца дня.

День оказался тяжелым. И надо было отдохнуть, чтобы с десяти вечера приступать ко второй работе. Хорошо хоть, часы в школе завтра начнутся с третьего урока.

Света Харбина, Леша Ковалев и Паша Сизов шли из школы вместе. Они так и ходили втроем с первого класса. В младших классах по очереди носили Светкин портфель, теперь — ее сумку. К десятому классу Пашкина любовь перешла в дружбу, а Лешка начал настаивать на более близких отношениях. Светке Лешка тоже нравился, но усложнять себе жизнь… А жизнь у нее была классная. Родители не вылезали из заграницы, девочка жила с бабушкой и дедушкой. Оба в прошлом преподаватели института, они следили за ее учебой, а также чтобы внучка правильно питалась, не слишком поздно приходила домой и не болела. В личную жизнь внучки они не вмешивались. Но, в общем, она сама была девочкой разумной.

Сегодня они шли к Лешке — его родители должны были вернуться поздно. Дома у него всегда было что-нибудь вкусненькое — благодаря бабушке по матери, грузинке.

Нашли чего пожевать, открыли бутылку настоящей «Хванчкары», Лешка свернул по косячку с травой, и они продолжили обсуждение новой «англичанки».

— Нет, чудаки! Она — классная тетка! Гламур! — Травка расслабила Леху, и он восхищался «по полной программе»: — Фигурка — бест! И фейс? Да у нее фейс так и просит секса! Особенно — губы! А ножки! Ох, эти бы ноги…

— Мечтатель, блин, кремлевский! Утопист-социалист! — хохотал Пашка (он считался в классе знатоком истории). — Ноги у нее! Как она тебя сегодня посадила! Блеск! Я — в восхищении! Да она с тобой в кино не согласится пойти! Скажи, Светка!

Света, комфортно устроившись на широкой тахте, только загадочно улыбалась.

Да, жесть. Но не показывать же свою обиду…

— Лешенька, а Павлик прав! — мурлыкнула она, — Лида с тобой не то что в кино не пойдет, так еще и высмеет потом перед всем классом.

— А хотите на спор?! — Алексей завелся. — Я пересплю с ней еще до зимних каникул!