Школа специальной войны в тайге

Россия, по мнению Гитлера, могла быть разбита у Ленинграда и Сталинграда, у городов, которые в силу их исторического прошлого и названий представлялись Гитлеру идеологическими бастионами коммунизма. Он рассматривал их как колыбель большевизма и считал, что с разрушением и захватом этих городов большевизм будет уничтожен. Только в свете этого становится понятным фатальное решение Гитлера сосредоточить свои усилия против этих городов. С военной точки зрения Ленинград вряд ли имел какое-либо значение: соединение немцев с финской армией было единственным соображением военного порядка, которым можно объяснить стремление захватить этот город, но эта цель едва ли могла оправдать те огромные усилия, которые прилагали немцы ради ее достижения. Сталинград и вовсе не имел никакого военного значения, и соображения, высказывавшиеся Гитлером в пользу наступления на город, представляются простым камуфляжем, ибо Сталинград, как он сам говорил, не является важным центром коммуникаций: Волга в течение пяти месяцев закрыта для навигации, к тому же этот водный путь был уже перерезан немцами до качала наступления на город. Не обеспечивал бы захват Сталинграда и северный фланг немецкой армии на Кавказе. Наоборот, чрезмерно растянутый фланг немецких войск, рвавшихся к городу, неминуемо должен был рухнуть в случае русского наступления — опасность, которую предсказывал Гальдер. Гитлер, который игнорировал это предостережение, очевидно, все же понимал порочность своей концепции, ибо в октябре 1942 года в своей речи он отвергал обвинение в том, будто он хотел захватить Сталинград только ради его названия. На деле же он предпочел отказаться от своей собственной революционной концепции — сокрушения России посредством подрыва ее военно-экономической мощи вместо нанесения ей поражения военными средствами во имя идеологической иллюзии. У немцев было достаточно войск, чтобы дойти до Баку. Еще в августе 1942 года фельдмаршал Алан Брук считал, что немцы дойдут до бакинских нефтепромыслов. Однако Гитлер распылил свои силы, стремясь одновременно захватить и Сталинград. 5 апреля 1942 года он даже отдал приказ о захвате в это же время и Ленинграда.

У Сталина было достаточно времени, чтобы подготовиться к отражению угрозы, нависшей как над Сталинградом, так и над Баку; он был предупрежден об этом немецким филиалом «Красного оркестра». Некий «мистер Кент», капитан Красной Армии, путешествовавший также и под вымышленным именем Винсенте Сиерра, имел условленную встречу в Тиргартене (Берлин) с офицером немецкой контрразведки и со старшим советником министерства экономики, которые сообщили ему, что главный удар немецких армий планируется нанести в направлении Кавказа, причем часть этих сил будет брошена к Волге на Сталинград. Конечно, об этом тут же было сообщено в Москву.

После полного поражения немцев под Сталинградом их войска были вынуждены отойти также и с Кавказа, чтобы не оказаться отрезанными. Россия была спасена под Сталинградом, ибо именно там она спасла Кавказ.

Две выдающиеся победы русских — оборона Москвы и окружение под Сталинградом — в известной степени были одержаны благодаря действиям красной разведывательной агентуры; помощь партизан здесь была менее эффективной. Однако трудно переоценить тот вклад, который они внесли в дело победы в ряде других, менее известных сражений. Об их военных успехах мы говорили выше, однако ими одними не исчерпываются заслуги партизан. Захваченные немецкие архивы дают скупые сведения о работе партизанской разведки. И все же мы можем почти с уверенностью заявить, что русские наносили удары именно в тех районах, которые в донесениях партизан характеризовались как наиболее уязвимые. В ходе войны русские научились наносить удары по самым слабым местам обороны противника: по оголенным участкам немецкого фронта зимой 1941/42 года; по участкам фронта, удерживаемым в начале Сталинградской битвы войсками немецких сателлитов; когда же перед Красной Армией не оказывалось ни уязвимых участков, ни войск немецких сателлитов, она наносила удары по стыкам между соединениями противника на участках, избранных ею для совершения прорыва. Вспомним донесение командира немецкого корпуса, в котором он выражал удивление по поводу того, что «противник поразительно хорошо осведомлен о передвижении наших войск». Был только один постоянный источник информации, который помогал командованию Красной Армии выбирать объектами для своих ударов наиболее уязвимые участки немецкого фронта, и этим источником были партизаны. Вполне возможно, что мы переоценивали полководческое искусство русских во время войны, так как мы не могли тогда знать, в какой степени их искусство управления войсками определялось наличием у русского командования достоверных сведений о дислокации немецких войск. Однако мы, безусловно, недооценивали заслуги партизан, которые в течение всей войны ослабляли противника в тылу и направляли действия Красной Армии против самых уязвимых участков фронта противника.