Школа специальной войны в тайге

Я был в роте стрелком. Читая в газетах и слушая рассказы про славные подвиги советских разведчиков, я также мечтал научиться искусству ведения разведки. Зная мою страсть к разведке, командир роты часто поручал мне вести наблюдение за передним краем обороны противника. С какой гордостью я докладывал своему командиру, если мне удавалось что-либо заметить в расположении противника! Однажды, когда я наблюдал за противником (это было в 1943 г., в период боев за г. Юхнов), мое внимание привлек один дом на окраине города. Около этого дома я заметил разрытую землю и несколько раз видел, как отдельные солдаты подходили к дому и отходили от него. Но странно, не дойдя до дома 50 м, немцы словно проваливались в землю, и непонятно было: то ли они укрывались в какой-либо щели, то ли подбирались к этому дому по скрытому ходу сообщения. Задумавшись над этой "загадкой", я не заметил, как ко мне подошел старший сержант Чередниченко — бывалый разведчик нашего полка. — Что видите, товарищ Громов? — спросил он. Я рассказал ему о своем предположении. — Хорошо. Очень похоже, что под домом блиндаж. Мы стали наблюдать дальше и твердо убедились в том, что подвал дома действительно представлял собой блиндаж. — А что, товарищ Громов, если мы с вами "навестим" немцев в этом блиндаже? Пойдете? — спросил Чередниченко. Я с радостью принял это предложение. Ведь мне представлялся случай пойти в настоящую разведку, да еще с таким знаменитым "языколовом", как Чередниченко. Я сказал сержанту, что готов хоть сейчас отправиться на это дело. — Зачем сейчас, — возразил Чередниченко. — Горячиться не следует. Разведчик должен быть рассудительным и предусмотрительным человеком. Будем готовиться.

Перед началом действий он преподал мне такой урок, который я буду долго помнить. Оказывается, я не знал самых элементарных вещей: как в условиях темноты бесшумно передвигаться, что делать, когда ракета противника осветит местность, как лучше видеть и слышать в темноте и т. д. Во время тренировки я познакомился с разведчиками, с которыми Чередниченко не один раз ходил в разведку. Среди них было трое таких, которые в любых условиях проделывали проход в проволочном заграждении и минном поле противника. Остальные три разведчика, по характеристике старшего сержанта, были прекрасными стрелками. — А мы будем представлять подгруппу нападения… — сказал старший сержант, указав на меня и еще двух разведчиков, с которыми я успел уже хорошо познакомиться на тренировке. …И вот мы под прикрытием темноты выдвинулись за наш передний край обороны и по заранее намеченному и изученному пути стали продвигаться к объекту. В качестве ориентира мы еще засветло наметили водонапорную башню, которая хорошо выделялась на фоне неба. Саперы-разведчики скрытно от противника проделали проход в проволочном заграждении и остались его охранять. Ориентируясь на водонапорную башню, мы бесшумно ползли к блиндажу. Разведчики — меткие стрелки, выдвинувшись к брустверу хода сообщения, приготовились, если это будет необходимо, открыть огонь. А мы четверо во главе с Чередниченко были уже почти у самого дома. Вдруг слышим — скрипнула дверь, и из нее показался свет. Затем из дома вышел немец и открыл стрельбу из автомата. Я подумал, что гитлеровец заметил нас, и хотел снять его из своего пистолета. Но Чередниченко остановил меня. Оказалось, что немец стрелял с целью самостраховки. Окончив стрельбу, гитлеровец направился к двери. Однако уйти ему не удалось. Ударом рукоятки пистолета я оглушил его, два других разведчика заткнули ему рот тряпкой и потащили. Так и не пришлось нам ни разу выстрелить. Обошлось без огня. Пленного мы доставили в штаб. Он оказался унтер-офицером и дал ценные сведения. А Чередниченко, делая разбор наших действий, сделал мне строгое замечание: — Думать надо, товарищ Громов. Своим ненужным выстрелом вы бы испортили все дело. Эти слова хорошо запомнились мне, и я больше никогда не повторял своей ошибки.