Школа выживания

Он вдруг шмыгнул носом, а я моментально почувствовала себя пресловутым мужиком, на широкой груди которого собиралась пустить слезы и сопли кисейная девица. Ощущение меня напугало так нешуточно, что в голову не пришло уточнить, на кой ляд нам, в принципе, сдалось видеться. Лично мне и без господина Доходяги, выглядящего как маньяк-зубрила, неплохо жилось и училось. Но отчего-то с уст сорвалось:

– Не переживай, Тимоха, не лишат. Держи. – Я сняла со своих плеч дрожащие Тимины руки и вложила в его влажную ладонь смятый библиотечный формуляр, мною лично же сворованный из-под носа вредного старика смотрителя.

– Я не имею права! Из-за моей безответственности тебя уволят со службы. – Он попытался сунуть карточку мне обратно.

Светлые духи, что за бред? Светлые духи, почему я в нем участвую?!

– Не надо стесняться… – Упоминать о том, что меня выперли еще с утра, в столь трагичный момент показалось излишним, поэтому пришлось формуляр засунуть парню в карман черного форменного пиджака.

– Ты идешь на жертвы? Ради меня? – Тима вытащил порядком поистрепанный прямоугольник картона и любовно разгладил между пальцами.

– Да какие уж там жертвы… Слушай, а фолиант-то ты сможешь у матери забрать? – решила я перейти к сути вопроса, потому как опаздывала в молельню, где меня ждала Крис.

– Попытаюсь, – со всей серьезностью кивнул он и с надеждой уточнил: – Хочешь, завезу к тебе домой сегодня вечером?

– Домой не надо! – моментально замахала я руками, вдруг представив, как потом каждое утро в любую погоду с видом маньяка Просто Тима станет ждать меня на выезде из квартала Каменных горгулий, чтобы вместе добраться до университета. – Завтра заберу у тебя сама, встретимся в едальне после второй пары. Идет?

– Завтра выходной…

– Точно, – из-за дурдома, воцарившегося в моей жизни, я потерялась в пространстве и времени.

– А может… – пожевал он губами и тут просиял: – Может, встретимся в чайной на Часовой площади в три часа пополудни?

– М-м-м?

– Точно! Так и поступим! – обрадовался он собственной придумке.

С недавних пор я ненавидела Часовую площадь. Встречи, назначенные под часовой башней, всегда заканчивались какой-нибудь гадостью. Все до единой.

– Договорились, – нервно улыбнулась я и указала пальцем ему за плечо. – Мне пора.

– Ах, конечно! – Он поспешно освободил мне дорогу и прикрикнул в спину до неприличия радостным голосом: – До завтра, Валерия! Не забудь, в три часа.

На ходу оглянувшись, с милой улыбкой я помахала ему рукой, врезалась в дверной косяк и, выругавшись сквозь зубы, пошагала в университетское фойе.

По бесконечным заторам в молельню удалось добраться только в самом разгаре службы. Пришлось наплевать на удивленных прохожих и переодеться в традиционное платье прямо на пороге храма. Бродяга, просивший милостыню у входа, не без любопытства следил, как я выудила из сумки изрядно помятый наряд и, скинув пальто, натянула прямо на одежду – теветское платье все равно походило на длинный балахон, ни кожаных штанов, ни широкой блузки под ним не разглядишь. Можно было и пальто, откровенно говоря, не снимать.

Я юркнула в храм, но услыхала за спиной хриплый голос бродяги:

– Поклон!

– Проклятие… – пробормотала я и тут же, устыдившись, хлопнула себя по губам. Ругаться в молельной запрещалось, что, впрочем, никогда не мешало Крис вместо воззваний к светлым духам бурчать под нос скабрезные песенки.

Попятившись на ступеньки, я осенила себя святым знамением, блеснувшим в воздухе ярко-голубым световым хвостом, отвесила поклон и наконец по всем правилам вошла в святилище. Пальто повесила на свободный гвоздик, торчавший вместо крючка на стенной вешалке.

Внутри храма стоял ядреный, густой запах сандала, обычно намертво въедавшийся в одежду и волосы. Прихожан было немного, и вся жиденькая толпа во главе с молельщиком Серебровым закладывала святые знаки бесконечности вокруг Древа Судьбы. Крис отбывала трудовую повинность в качестве молельного служки и в ярко-желтом балахоне мальчишки, обычно после службы махавшего по полу святилища веником, вытаскивала из чаш с песком погасшие курительные палочки.

Я пристроилась с краешка толпы, сделала со всеми вместе полукруг возле дерева, устало гнувшего обвешанные лентами ветви, и оказалась рядом с подружкой.

– Пойдем, – пробормотала она.

Мы тихонечко смылись в закуток, отделенный от основного святилища резными ширмами. Перегородки были увиты вечнозеленым (не без помощи магии) плющом, а потому походили на непроницаемую стену.

В центре на высокой каменной подставке стояла медная чаша с монетками на дне. Рядом стол с записками. Страждущие писали просьбы к светлым духам, а потом сжигали в магической чаше. Считалось, что святые получали послание вместе с дымом, но без медяка, брошенного на дно, огонь не разгорался и записка просто валялась на куче монеток, брошенных более щедрыми прихожанами.

Уж насколько я не верила во всю религиозную чушь, но все равно схватила бумажку и накарябала отвратительным почерком: «Светлые духи, помогите Кайдену».

– Лерой, ты с каких пор стала верить в доставку? – ухмыльнулась Крис.