Школьные рассказы

– Петух, всё-таки ты в ауте. Или думаешь на халяву к литературе приобщиться?

Петухов наморщил лоб в попытке придумать, какую лепту может внести в общее дело, и просиял:

– Я зефир принесу. В шоколаде.

– А я вафельный торт, – подхватила Синицына.

Мероприятие приобретало масштабность. Будучи сладкоежкой, Майка подумала, что иногда от Москвичёва тоже есть прок.

Встречу назначили на пять. Время было удобным со всех сторон. Во-первых, зимой темнеет рано и в пять на дворе уже почти ночь. А во-вторых, до семи квартира оставалась в полном распоряжении медиумов: родители были на работе, а младший братишка в детском саду.

На спиритический сеанс все явились без опозданий, как на дискотеку. У Женьки под мышкой торчал рулон бумаги, Лёха, как и обещал, принёс три свечи, Ленка – торт, а Петухов явился как на праздник: в новом свитере и с коробкой зефира.

Под командованием Майки ребята занялись приготовлениями. Рисовать поле досталось Синицыной – как обладательнице самого красивого почерка. На листе ватмана Ленка старательно вывела по кругу алфавит: от А до Я. Осталось дописать внизу два коротких слова «Да» и «Нет», а наверху – цифры от ноля до десяти.

Майка достала фарфоровое блюдце и на донышке чёрным фломастером нарисовала стрелку.

Петухов с Москвичёвым расставили стулья, а Лёха зажёг свечи.

В комнате установилась такая таинственная атмосфера, что даже мальчишки, которые скептически относились к гаданию, готовы были поверить в существование потусторонних сил.

Пока Ленка заканчивала писанину, Майка делилась рассказами, которые слышала от двоюродной сестры.

– …А один раз он явился жуть какой сердитый и начал ругаться.

– Натурально? Вот это да! – в голосе Женьки послышался неподдельный интерес.

Ему всё больше нравилась идея вызова духа. Было бы занятно послушать, как ругается великий поэт, ведь каждому известно, что словарный запас у него был богатый, не в пример нынешнему поколению.

Наконец всё было готово. Поле с буквами расстелили на столе, на него положили перевёрнутое кверху донышком блюдечко и уселись вокруг. Майка, как самый главный знаток спиритизма, поучала:

– Руки положите на блюдечко, пальцами прикоснитесь. Но не давите, а то блюдце ходить не будет.

– Как это «ходить»? У него что, ноги вырастут? – засмеялся Петухов.

– Тихо, – одёрнула его Майка и сделала торжественное лицо, дав понять, что шутки закончились. – Вызываю дух Пушкина, – загробным голосом произнесла она.

Как и следовало ожидать, ничего не произошло. Неудача Майку не обескуражила. Она повторила:

– Вызываю дух Пушкина. Дух, выходи.

Прождали ещё минуту. Ничего.

– Ну и где же твой зомби? – спросил Петухов.

– Вот ещё раз назовёшь его зомби, он рассердится и вообще не покажется!

– Я чё-то не понял. Ты ведь говорила, если он рассердится, то ругаться начнёт, – напомнил Женька, которого сильно интересовал вопрос расширения словарного запаса.

Столь несерьёзное отношение к сеансу было вопиющим. Майка в сердцах воскликнула:

– Мне вообще не надо было вам ничего рассказывать! Вы всё только портите!

– Вот именно, – поддержала подругу Ленка. – Неужели нельзя хоть немного помолчать? Не интересно, так не надо было приходить.

Гнев девчонок охладил шутников. Мальчишки притихли. Синицына была права. Уж если собрались, надо дать Майке покуролесить, а потом с чувством выполненного долга идти пить чай со сладостями.

Сосредоточившись, Майка снова обратилась к духу с просьбой снизойти. Судя по всему Александра Сергеевича не слишком вдохновляло общение с лоботрясами из шестого «Б».

Несдержанный Петухов уже хотел было предложить всем переместиться на кухню, как вдруг блюдце дрогнуло, плавно заскользило по ватману и остановилось. Стрелка указывала на слово «Да».

Майка победоносно посмотрела на одноклассников.

– Ты согласен отвечать на наши вопросы? – торжественно спросила она.

Блюдце сделало небольшой кружок и снова вернулось на прежнее место.

– Ни фига себе! – воскликнул Петухов.

Майка метнула на него сердитый взгляд и шёпотом предложила:

– Задавайте вопросы.

Ленку интересовало, как к ней относится Завьялов из десятого «А», но она ещё не сошла с ума, чтобы спрашивать об этом при мальчишках, поэтому скромно поинтересовалась:

– Что у меня будет в четверти по русскому?

Стрелка остановилась на цифре «5».

– Ура! – обрадовалась Синицына.

– А как вы относитесь к непечатной лексике? – спросил Женька, пытаясь направить разговор в интересующее его русло.

Блюдце понеслось по бумаге, каждый раз ненадолго останавливаясь. Буквы сложились в слова: «Стыдно при дамах».

Дамы с превосходством воззрились на Женьку.

– Получил? – злорадно прищурилась Майка.

– С воспитанием у Москвичёва всегда были проблемы, – съязвила Ленка.

Но больше всех ликовал Петухов:

– Что, Москвич, лихо тебя Пушкин уел!

Женька хотел ответить колкостью, но его опередил Лёха:

– По-моему, блюдце кто-то двигает.

– Ничего подобного! – воскликнула Майка, уязвлённая подозрением. – Кто его может двигать?

– Да кто угодно, – пожал плечами Потапов.

– Кроме твоего закадычного дружка больше некому, – сказала Синицына и выразительно посмотрела на Женьку.