Шла бы ты… Заметки о национальной идее

Собственно, если бы провинциально агрессивные Малан и Стрейдом, напоминающие отечественных общественно-политических деятелей из числа наиболее замшелых и нахрапистых, не развили идеи классического британского расизма в смеси с нацистской практикой расовой чистоты, в ЮАР сформировалось бы не более расистское общество, чем на американском Юге.

Которое, следует отметить, там до начала 60-х годов прошлого века благополучно и существовало. Ханжеское и циничное, с грязными анекдотами и свинством «белого отребья», но по-своему органичное. Со своими правилами сосуществования этнических групп. Многие из которых не более отвратительны, чем вежливый расизм янки.

Южноафриканцам не повезло. Начни они свой эксперимент с апартеидом на сто лет раньше, на них никто не обратил бы никакого внимания. Тогда так жил весь мир «белого человека». Однако же попытка ввести в практику и узаконить правила игры, от которых все отказались, оказалась глупостью. Изоляция ЮАР, подставившейся под всемирное осуждение, была практически неизбежным результатом этого.

Апартеид по-южноафрикански был анахронизмом настолько, что страна оказалась уязвима с точки зрения её положения на международной арене. Поддерживать ЮАР стало не просто неприлично — бессмысленно. Сотрудничество с богатейшей и наиболее развитой страной Африки не оправдывалось из-за санкций. Хотя, конечно же, в таких щекотливых сферах, как торговля алмазами, они негласно обходились.

Санкции эти не всегда имели материальное выражение. Но моральное осуждение и бойкот для интеллектуальной, спортивной и какой угодно элиты значат не меньше, а иногда и много больше, чем деньги. Строго говоря, ЮАР с её природными ресурсами, ВПК, наукой, промышленностью, сельским хозяйством и прочими институциями могла держаться сколько угодно.

Когда эта страна в 90-х годах отказалась от ядерных вооружений, в её арсеналах было семь ядерных бомб и восьмую она делала. Что означало индульгенцию на внешнее вмешательство в её дела. ЮАР с такими арсеналами никто и пальцем бы никто не тронул. Но глава страны Фредерик де Клерк был джентльменом. И, как свойственно хорошо воспитанным людям из приличной семьи, понимал, что расизм — это неинтеллигентно.

Плюс южноафриканские сборные не могли участвовать в мировых чемпионатах по футболу, бейсболу, регби, поло и крикету. Что для этой страны, построенной по такой же англосаксонской модели переселенческого общества, как Канада, Австралия и Новая Зеландия, было важно.

Как следствие, ЮАР продемонстрировала эксперимент по распространению демократии западного типа в Африке. Оставив в стороне эйфорию, которая сопутствовала переходу политзаключённого Нельсона Манделы в статус президента страны, сегодня можно подвести итоги первых десятилетий этого процесса, восторженно воспринятого мировой общественностью.

Скажем заранее: автор не является ни поклонником апартеида, ни большим сторонником либеральной демократии. Ему в принципе всё равно, творится ли в стране произвол под лозунгами «власть белым» или «убей бура». ЮАР и люди, там живущие, ему симпатичны, в отличие от бюрократических структур, которые принято принимать за страну и олицетворять со страной — неважно, с какой именно.

Да и Мандела в качестве президента оказался куда более вменяем, чем Арафат, Чавес или Кастро. Про Мао, Троцкого, Сталина, Че Гевару и прочих любимых западной интеллигенцией революционеров, террористов и диктаторов не стоит даже говорить. Однако дьявол скрыт в деталях.

Страна, о которой идёт речь, была и во многом остаётся построенной французскими, голландскими, британскими и немецкими поселенцами. Отношения их между собой — вопрос особый. В конце концов, концлагеря для гражданского населения — британское изобретение, на практике воплощённое англичанами в Южной Африке в рамках войн Британии с бурами. Причём их отношения в ЮАР не слишком отличались от сегрегации и притеснений, которым подверглись франкоканадцы.

Разница с прочими переселенческими обществами в ЮАР состояла в первую очередь в количестве и статусе аборигенов. Их там не уничтожали в таком масштабе, как в Австралии. Хотя судьба бушменов мало отличалась от судьбы австралийских аборигенов. С ними воевали, как с маори или индейцами.

Но их было куда больше и их традиционное общество было куда более развитым. Племенной союз или вождество с точки зрения колониальной империи — одно. Монархия — совсем другое. Что англичане демонстрировали в Индии, Бирме, Персии и на арабском Востоке.

Соответственно, южноафриканские племена статусу дикарей в имперском понимании этого слова не соответствовали — или, по крайней мере, соответствовали не все. Свазиленд с Лесото, рано получившие статус независимых государств, отразили это видение. Что до прочих этнических групп, основным из них, по решению политической элиты ЮАР, были в качестве таковых предоставлены бантустаны. Этого им, по мнению руководства страны, было более чем достаточно.