Шла бы ты…

Мультикультурализм как страшный сон Cтарого Света

Европу сегодня не узнать. Речь не о добрых старых временах холодной войны, когда на её просторах если и можно было увидеть кого-то, кто европейцем не являлся, был это или американский военнослужащий из нацменьшинств, или зуав, гуркх и сипай собственного разлива. А также иностранный дипломат, предприниматель или студент.

Ещё в 1990-м, когда автор впервые попал в две свои первые европейские страны, Францию и Великобританию (Венгрия в стройотряде 1978-го не в счёт), было примерно так. Тем более что во Франции организатором памятной конференции, в ходе которой автор впервые познакомился с Парижем, Миттераном и китайской кухней, была организация «SOS Rasisme», которая как раз правами меньшинств в этой стране и занималась. И было ясно, что они там именно меньшинства.

Про Великобританию не стоило и говорить. Страна была того самого белого человека. Из бессмертной поэмы Киплинга. В самом страшном смысле этого слова, поскольку девушки и дамы там были страшны как смертный грех. Как, впрочем, и во Франции. Хотя и по-иному.

Автору встретились ровно два симпатичных лица на континенте и одно на островах. Францию, как выяснилось из беседы, украшали дочь чешки и немца и девушка с острова Реюньон — обе журналистки. Честь Великобритании в глазах группы слушателей курсов профессора Боба Спайро спасла итальянка из местной пиццерии.

На неё можно было смотреть без особого содрогания. Не московская была девушка, не киевская и тем более не одесская, но там и это было за счастье. Почему единственная в группе незамужняя уроженка города Львов была тут же взята штурмом и пошла под венец с местным богачом. С венгерским именем Дерек и здоровенным собственным особняком.

Возможно, именно излишне эффективная работа европейской инквизиции, выкосившей на европейских просторах всё, что могло бы быть предметом сексуальных домогательств, в конечном счёте привела к победному росту в Старом Свете эмиграции из стран Третьего мира. По крайней мере автор в этом инквизицию подозревает.

Теоретическим обоснованием нежелания помянутых мигрантов учить языки, следовать местным обычаям и традициям в быту, ассимилироваться и становиться нормальными европейцами стал мультикультурализм. Внезапно ставшая реальностью необходимость именно для местного населения подстраиваться под привычки приезжих. А не приезжих под местное население.

Кто, когда и с какого бодуна придумал эту чушь собачью, противоречащую опыту всех прошлых эпох и цивилизаций, накопленному человечеством, автору знать не дано. Был ли придумавший в этот несчастный для Европы момент пьян до умопомрачения? Или глуп как пробка с самого рождения?

Или, может, он ненавидел всё человечество? Либо только собственную тёщу. Но он явно решил, что с европейцами пора кончать. Или руководствовался какими-то другими намерениями столь же благого толка. Сие автору неизвестно. Да, откровенно говоря, и не интересно. Мало ли в Бразилии Педро…

Однако результат налицо. Сто лет назад число выходцев из британских и французских колоний в Европе составляло некоторое конечное число тысяч. К началу Второй мировой войны их было пару сотен тысяч. После неё — миллион-полтора. Никак не более. Во всей Европе.

Причём завоз рабочих на время, необходимое для пополнения популяции европейцев, выбитой войной, не предполагал никакого воссоединения этих рабочих с их семьями. А также выдачи пособий по безработице и медицине на бесчисленных детей, бесплатного образования и прочих радостей социализма. Всё это пришло потом, уже в 70-х.

После чего потихоньку начался людской потоп. Так как любой нормальный человек из Африки или с Ближнего Востока, если он может жить в благоустроенной и безопасной стране не работая, но будучи сыт, одет и обустроен за чужой счёт, жить будет именно так. И именно там. Без войн, путчей, эпидемий, голода и геноцида. И без каторжной работы за ломаный грош. Что отнюдь не есть расизм. А есть простая констатация неприятного для благотворителей факта.

В США попытки, начиная с тех же 70-х годов, соответствующим образом обустроить и продвинуть местную афроамериканскую общину — попросту говоря, местных негров — ровно к тому же самому и привели. С той немалой разницей, что были эти негры американцами, говорили на английском и, за исключением малой толики увлёкшихся иудаизмом или исламом, исповедовали христианство.

Причём ислам их тоже был американским. Как, впрочем, и иудаизм. Шпана у них там была. Уголовники были. Бунтари, вроде «Чёрных пантер», были. Но ничего такого, как «Аль-Каида», отродясь не заводилось. Условия не те. Да и среды соответствующей не было.

Но в 90-х, с развалом социалистической системы и исчезновением СССР, на радостях от того, что европейцам и американцам показалось наступлением райских времён, когда о безопасности можно было больше не беспокоиться, ворота в Европу, души и карманы спонсоров раскрылись настежь. И это было бо-о-ольшой ошибкой.