Шлак 4.0

Дрон? О, как! Та жаба, которая сдала меня, не удосужилась запомнить моё имя. Но я не против, пусть так и продолжают думать.

— И?

— Ты или нет?

Второй сплюнул.

— Да понятно, что он, Кен. По роже видно. Не нюхач. Стал быть, он.

Но Кен не сдавался.

— Слушая сюда, муфлон тупорылый, люди с тобой вежливо разговаривают. Вежливо, понял? Отвечай так же. Ты Дрон?

Что ж они всё муфлон да муфлон. Заладили одно и то же. Сначала молодой, теперь эти. У них это единственная ассоциация с козлами? Хотя, если сравнить мусорные кучи с горами, то становится понятным их стремление к данному типу животных.

— Называй, как хочешь. Ты же не имя моё пришёл узнать.

Я шагнул навстречу. Второй резко отвёл руку назад, ближе к кобуре. Оба занервничали. Между нами оставалось три шага, расстояние вполне удобное, чтобы дотянуться до любого из них.

— Расслабьтесь, ребятки, — я поднял руки, демонстрируя дружелюбие.

— Никто и не напрягался, — снова сплюнул второй.

— Ну да, то-то я гляжу, ты к кобуре потянулся.

— Не потянулся я!

— Ага, жопа зачесалась, понятно.

— Да ты…

Кен ткнул его в бок.

— Не суетись, Грач, притихни. А к тебе, Дрон, у нас один вопрос: братка нашего ты завалил?

— А если я?

— Отвечай по сути! Ты?

— Я.

Спасибо другу-охотнику, что показал приём. Кен ударил по цевью, ружьё подпрыгнуло, только лечь в ладони не успело. Незримым движением я скользнул к крысе и вогнал нож в грудь. Оттолкнул тело, развернулся к Грачу. Тот замер в оцепенении. Рука, словно деревянная, застыла у кобуры. Я нарочито медленно обошёл его, вынул Макаров и сунул в карман плаща. Сгрёб за грудки и встряхнул.

— Потолкуем?

Он сглотнул.

— Ты… ты чё наделал, муфлон? Ты ж Кена завалил. Кена! А он…

Грач беспомощно обернулся на труп напарника и протянул к нему руку, словно надеясь, что тот ухватится и встанет. Вместо него встали жабы. Вроде бы сидели, дремали, а тут как почувствовали. Из боковых проулков вылезло ещё полдюжины. Я не успел ничего сказать, а тело уже утащили куда-то. Надеюсь, не сожрут. Хотя, наверное, зря надеюсь.

Грач сглотнул, предчувствуя такую же судьбу.

— Мы поговорить только хотели, а ты… ты… Ты ж под дозой!

Наконец-то он оценил цвет моей радужки.

— Так и есть. Теперь понимаешь, что шутить я не буду?

— Не убивай, Дрон…

— Веди себя правильно. Расскажи всё как есть: сколько вас, где прячетесь, оружие.

— Мы… За рынком по центральному проходу метров пятьсот. Туда из Развала строительный мусор свозили. Мы нюхачей выгнали, теперь у нас там база. Чужие не заглядывают, никто не трогает. Лафа. Сколько людей, точно не скажу, двадцать или двадцать пять. Вооружены кто чем. Два дегтяря есть стареньких, но рабочие, а так в основном обрезы, наганы, арбалеты. С патронами напряг. Калаш только у старшего…

— Старший кто?

— А хрен его знает. Реально без понятия. Я его раньше не видел. Чёрт хромой одноногий. Погоняло Крыс. Появился в Петлюровке месяца три назад. Вонял как пёс бродячий, но при бабках. Собрал вокруг себя человек десять, исчез. Через неделю опять появился, опять за людьми. Ему предъявили за тех, что в прошлый раз ушли, он побожился, что все живы. Поверили. Вроде бы мужичок такой плюгавый, по роже пройдоха тот ещё, но народ потянулся, я тоже. А чё бы нет? Задолбало по Территориям мотаться. Развал уже очистили от всего ценного, и что дальше делать? В старатели? Да ну его, жизнь одна. А Крыс сказал, работа несложная, жратва от пуза. Крыс он такой, сказал, стал быть, так и будет. Ни на букву не отойдёт. За своих стоит крепко. Недели две назад глаголы с пятого блока решили нас накрячить, на бабки кинуть. Мы им по дешёвке нюхач палёный скидываем. Так они, муфлоны, платить отказались. Крыс к ним переговорщика отправил, а они его в яму сдали по жёсткой процедуре.

— И чё?

— А ни чё. Нет больше глаголов в пятом блоке. Кончились, — Грач натужно засмеялся, но столкнувшись со мной взглядом, смолк. — Прям там в блоке расписали. Кому кишки выпустили, кому гланды через жопу вырезали.

— Жёстко.

— А по-другому как? Кинул — получи. Бояться должны, иначе все кидать начнут.

— По вашей раскладке получается, я сильно накосячил, так?

По лицу Грача обильно потёк пот.

— Дрон, ты обещал…

— Обещал, обещал, не ссы. Ну так чё там насчёт косяка, большой он у меня?

— Большой… Дрон, договориться всегда можно. Отпусти. Я Крысу всё объясню, он чувак правильный, поймёт. Скажу, Кен сам виноват. Ружьё на тебя наставил, ты защищался, имел право.

— Про то, что я заряжен, тоже расскажешь?

— Нет. Зачем мне? Заряжен и заряжен, твоё дело.

— А про молодого?

— Про молодого? А, про того чайника? Так он сам дурень. Муфлон! Он у нас неделю всего. Да и мало ли… Жабы его. Жабы грохнули! Сам видел. Отпусти. Ты обещал. Не по-пацански слово нарушать. Дрон…

— Не Дрон я.

— Кто же? Жаба сказал…

— Оговорилась твоя жаба. Дон меня зовут. Слышал такое имя?

Он слышал. Жилы на висках вздулись и запульсировали.

— Я… если бы знал, кто… — голос стал хриплым. — Никогда, Дон… не против тебя…

Я отступил и указал на выход:

— Иди.

Он не поверил. Сделал шаг назад, ещё один, развернулся, пошёл, втянув голову в плечи. Я кашлянул. Он вздрогнул, остановился, подождал, снова пошёл.