Шляхта и мы

Конечно, в российские молодые головы со страниц журнала «Наш взгляд» усиленно внедряется официальная шляхетская версия катынской драмы, кстати претерпевшая за последние годы существенные изменения.

Сначала катынские жертвы в польских СМИ назывались просто офицерами, что соответствовало действительности. «Уничтожение польских офицеров в 1940 г. следует назвать военным преступлением.,

не подлежащим прекращению за давностью («Новая Польша»).

Потом польские журналисты поняли, что «просто офицеры» – звучат с недостаточной пропагандистской силой, и в СМИ появилась другая формулировка: «интеллигенты, которые в сентябре 1939 г. надели старые мундиры, чтобы защищать Родину от нашествия гитлеровских войск, а попали в руки Сталина

».

Но этого показалось мало идеологам Катынского мифа, и они выработали новый блистательный штамп, выбивающий слезу ненависти: «Были расстреляны люди, составляющие костяк польского государства: офицеры и чиновники, адвокаты и врачи, учителя и поэты. Это была хладнокровная попытка уничтожить элиту общества»

Подобную последнюю по времени версию (которая повторена в журнале «Наш взгляд» с прибавлением сословия «священников») надо, видимо, понимать так, что советские энкавэдэшники расстреливали не только офицеров, но польских учителей за то, что те обучали польских детей, врачей за то, что лечили поляков, поэтов за то, что писали стихи, священников за то, что читали проповеди в костелах. В брошюре «Историческая пропаганда России в 2006–2009 г.», изданной польским Бюро национальной безопасности, в этот «элитный список» добавлены еще и «знаменитые артисты».

Все это преследует одну цель: доказать, что весной 1940 г. в Катыни под Смоленском погиб «цвет нации». Однако есть и другие точки зрения на этот «цвет нации», на этих интеллигентов, одетых в «старые офицерские мундиры». В 1931 году в журнале «Новый мир» (№ 5–6) были опубликованы воспоминания комиссара Красной Армии еврея Я. Подольского, побывавшего в 1920—23 годах после нашей неудачной войны с Польшей в шляхетском плену. Вот отрывки из этих воспоминаний. «Помню, как на больших станциях к нашему вагону подходили господа с палками, «дамы из общества». Наиболее «подходящих» пленных вытаскивали из вагона, били и царапали, Особенным успехом пользовались евреи, с тошнотой вспоминаю, как эти звери подступали ко мне: – Жид? <…> Ужасное отмщение готовит себе шовинистическая буржуазная Польша

».

Недаром 9 сентября 1921 года нарком иностранных дел РСФСР Г. В. Чичерин направил в польскую дипмиссию в Москве ноту, в которой на польские власти возлагались «страшная, громадная вина… в связи с ужасным обращением с российскими пленными» и отмечалось, что «в течение двух лет из 130 тысяч русских пленных в Польше умерло 60 тысяч».

История уничтожения наших военнопленных расстрелами, пытками, голодом, холодом, болезнями прямым образом связана с Катынской трагедией, случившейся через 20 лет после войны 1920 года. Польские историки, говоря о «цвете польского общества», расстрелянного в Катыни, ни разу не назвали нигде по имени в числе расстрелянных ни одного выдающегося «поэта», известного «врача», «знаменитого артиста», талантливого ученого. Потому что их там не было. Там были так называемые «осадники» – солдаты и офицеры, получившие в награду за победу в 1920 году над Советской Россией земли Восточных Кресов (Западную Украину и Белоруссию) для их колонизации и ополячивания населения при помощи польских судов, прокуратуры, жандармерии, военных гарнизонов, лагерной системы и т. д. В одном белорусском концлагере в Картуз-Березе в 30-е годы польские колонизаторы замучили и уничтожили несколько тысяч белорусов и евреев, сопротивлявшихся режиму Пилсудского.