Шляхта и мы

«Больше столетия испытав горечь разделенного состояния, вот Польша получает по Версальскому миру независимость и немалую территорию (опять за счет Украины и Белоруссии). Каковы ж первые внешние действия ее? Пилсудский <…> ловит момент создать «Великую Польшу от моря до моря». Но для этого он не только не выступает против большевиков, а выжидает ослабления России от Гражданской войны. Осенью 1919, в момент наибольших успехов Деникина, Пилсудский ведет тайные переговоры с большевиками через Мархлевского, гарантирует им свое невмешательство и тем разрешает снять крупные красные силы с белорусского направления на битву под Орлом. Весной 1920, когда Деникин разбит и ждать не остается, – Польша энергично нападает на Советскую Россию, берет Киев, с целью затем выйти к Черному морю. У нас в школах учат (чтобы было страшней), что это был «Третий поход Антанты» и что Польша координировалась с белыми генералами, дабы восстановить царизм. Вздор, это было самостоятельное действие Польши, переждавшей разгром всех главных белых сил, чтобы не быть с ними в невольном (и обязывающем) союзе, а самостоятельно грабить и кромсать Россию в ее наиболее истерзанный момент. Эта цель Польше не вполне удалась. В августе 1920, при начавшемся крупном наступлении Врангеля, Польша, напротив, вступает в мирные переговоры с большевиками (и берет с Советов контрибуции). Следующее внешнее действие ее, 1921 года: беззаконное отобрание Вильнюса со всею областью от слабой Литвы. И никакая Лига Наций, никакие призывы и усовещания не подействовали: так и продержала Польша захваченный кусок до самых дней своего падения. Кто помнит ее национальное раскаяние в связи с этим? На украинских и белорусских землях, захваченных по договору 1921 года, велась неуклонная полонизация, по-польски звучали даже православные церковные проповеди и преподавание закона Божьего. И в пресловутом 1937 году (!) в Польше рушили православные церкви (более ста, средь них – и Варшавский собор), арестовывали священников и прихожан.

И как же над этим всем подняться нам, если не взаимным раскаянием?..»

Хочу утешить польских историков тем, что Солженицын поддерживал польскую версию о Катынском расстреле. Но одновременно он побуждал шляхту покаяться перед Россией за все волны колониальной агрессии, которые накатывались на Россию со стороны Польши, за борьбу шляхты с православием, за угнетение украинцев и белорусов, за безумную попытку построить в 1920 г. Речь Посполиту «от моря до моря», увенчавшуюся истреблением нескольких десятков тысяч русских военнопленных в концлагерях Польши…

Ни в одном из европейских языков нет понятия «войны» как «нашествия». Только в русском. Сколько в этих европейских «шестернях» погибло десятков миллионов русских мужиков, одетых в военную форму, сколько было стерто с лица земли миллионов мирного населения – один Бог знает…