Шляхта и мы

Опять, народные витии,За дело падшее ЛитвыНа славу гордую РоссииОпять, шумя, восстали вы.

Уж вас казнил могучим словомПоэт, восставший в блеске новомОт продолжительного сна,И порицания покровом

Одел он ваши имена.

Я не буду цитировать полностью это лермонтовское стихотворение 1835 года, скажу только, что оно развивает все главные мысли пушкинского и направлено не столько против Польши, сколько, как и у Пушкина, против «объединенной Европы» той эпохи во главе с Францией, против «народных витий» – красноречивых болтунов из французского парламента.

Если Вы, пан Помяновский, прочитаете эту оду Лермонтова целиком, то вам придется испить чашу литературоведческого позора, потому что ода кончается не только полным согласием с Пушкиным, но еще к тому же убийственной строчкой: «бежал наемный клеветник». Может быть, в этом персонаже Вы узнаете себя, как главного редактора, чей журнал оклеветал Лермонтова?

Впрочем, Ротманова права лишь в одном: поэт Петр Вяземский действительно назвал стихотворения «Бородинская годовщина» и «Клеветникам России» «шинельными одами». Однако послушаем, что сказал о «шинельных одах» Пушкина другой, куда более глубокий, нежели П. Вяземский, философ и мыслитель пушкинской эпохи, о котором недавно «Новая Польша» писала как о выдающемся диссиденте 30-х годов XIX века. Его, объявленного общественным мнением николаевской России «сумасшедшим», новопольские историки сравнили с диссидентами брежневского правления, попадавшими на лечение в советские психушки. Речь идет о Петре Чаадаеве, еще одном любимце польской шляхты: западник, чуть ли не католик, враг официального патриотизма – он тем не менее восхитился «шинельными» стихами Пушкина и написал ему 18 сентября 1831 года письмо, в котором были такие слова:

«Я только что увидал два ваших стихотворенья. Мой друг, никогда еще вы не доставляли мне такого удовольствия. Вот, наконец, вы – национальный поэт; вы угадали, наконец, свое призвание. Не могу выразить вам того удовлетворения, которое вы заставили меня испытать… Я не знаю, понимаете ли Вы меня, как следует? Стихотворенье к врагам России в особенности изумительно; это я говорю Вам. В нем больше мыслей, чем их было высказано и осуществлено за последние сто лет в этой стране <…> не все держатся здесь моего взгляда, это вы, вероятно, и сами подозреваете; но пусть их говорят, а мы пойдем вперед; когда угадал <…> малую часть той силы, которая нами движет, другой раз угадаешь ее <…> наверное всю. Мне хочется сказать: вот, наконец, явился наш Дант…»

Так что остерегайтесь, пан Помяновский, в будущем расхваливать Чаадаева, Лермонтова, Солженицына, Пушкина. Их творчество не по зубам Вашим доморощенным историкам.

Да что там Пушкин – Ваши авторы буквально вчерашнюю историю Польши, на их глазах творившуюся, не знают!

Не соглашаясь со статьей В. Щепоткина, астроном А. Памятных пишет:

«В начале статьи автором или редакцией приведена фотография современного Кракова, и в подписи отмечено его освобождение от фашистов войсками маршала Конева. И добавлено, что в «благодарность поляки недавно уничтожили памятник Коневу». Это неправда. Памятник

Коневу был демонтирован более 10 лет назад и по просьбе властей Кировской области передан России. Теперь он установлен в городе Кирове»(«НП», № 10, 2008, стр. 80).

Но как унтер-офицерская вдова, которая сама себя сечет, «Новая Польша» шестью годами раньше, в 2002 г. (№ 7–8) признавалась: «Можем ли мы, современные поляки, становиться в позу благодарных арбитров нравственности в отношениях между народами?