Шляпа комиссара

— Где будем ужинать? — спросил он, как будто это разумелось само собой.

— Я думаю, в «Рокко», — ответила она сразу.

4

Ужин проходил в молчании.

Метцендорфер удивился, что девушка привела его в этот ресторан. Он предполагал, что «Рокко» окажется одним из тех заведений, которые создают ложное впечатление великосветскости обилием зеркал, свечей и шампанского. Он вынужден был признать про себя, что снова ошибся в этой девице. «Рокко» было солидным местом. Здесь хорошо кормили, выбор блюд был велик, кухня — превосходна; официант не расхваливая шампанского и, видимо, не ждал, что его закажут, а со знанием дела рекомендовал вина, соответствовавшие меню. Правда, и дешевым, рассчитанным на широкую публику этот ресторан не был, и ежедневно обедать маленькая Трициус здесь не стала бы. А это опять-таки свидетельствовало о том, что она умеет воспользоваться случаем.

Иногда Метцендорфер поглядывал на нее через стол; ему доставляла удовольствие приветливая естественность, с какой девушка ела, сосредоточенная серьезность, с какой она смаковала вино. Юное лицо, свежая кожа, изящные и в то же время крепкие пальцы — все это ему нравилось; он подумал, что за своими параграфами и статьями совсем забыл о таких вещах, и поймал себя на том, что, глядя на эту маленькую горничную, забыл причину, по которой оказался с ней в «Рокко».

После ужина она вдруг посмотрела на него, и эти серые, холодные, взвешивающие глаза сразу разрушили всякие мечты о нежности и близости.

— Мы кончили, — сказала она скупо, — и я пойду домой, а вы так ничего и не спросили. — В этих словах прозвучало какое-то недоверие: действительно ли это защитник убийцы, может быть, это всего-навсего особенно хитрый поклонник, который хочет поймать меня в свои сети? Почему он не задает вопросов?

Метцендорфер следил за руками официанта: с заученной ловкостью, так, словно ими не управлял мозг, они убрали посуду со стола и потом с привычной, словно бы любовной озабоченностью собрали салфеткой крошки. Он сказал, глядя на эти руки:

— Альтбауэр, конечно, не отличался разговорчивостью, он болтать не любил, это вы просто сочинили.

_ Верно! — услышал он ее короткий ответ. — Но я не спала с ним, — заверила она его еще раз, — и вообще все это было шуткой. Сама не знаю, почему я согласилась.

На этот раз Метцендорфер не стал ей поддакивать. Он сказал резко:

— Но все-таки вы хорошо запомнили его лицо и вспомнили его фамилию, хотя в регистрационной книге ее не было. Недавно вы сказали, что он собирался выехать в Пассау. Я убежден, что такие подробности известны вам не о каждом постояльце.

— Да, не о каждом, — ответила она с вызовом, — а то бы у меня не хватило времени. Да и неинтересно мне это. Только вот... ну, из-за этой шутки. — Она умолкла.

— Из-за какой шутки? — спросил Метцендорфер и посмотрел на нее.

Она ответила сразу:

— Он так же заспался, как вы, он приехал из Франции и очень устал. Номер его не был заперт. Я открыла дверь и, увидев, что он еще в постели, хотела тихо выйти. Но он сделал мне знак, и я подумала, что он попросит завтрак в номер, так многие делают для удобства. — Она, задумавшись, посмотрела в сторону и прибавила: — Вот уж не стала бы! Ведь так не чувствуешь себя свежей. А мне без этого чувства и завтрак не в завтрак!

— Но он не попросил принести завтрак? — осторожно спросил адвокат.

— Нет, — сказала она, — когда я подошла, он встал. На нем был бордовый, в продольную полоску свитер поверх пижамы. Я тут же подумала: сейчас он полезет к тебе! Но он стал у стены возле кровати и сказал: «У меня что-то украли!» — Немного подумав, она продолжала: — Я решила, что это дешевый прием: мол, ты украла мое сердце, а потом в постель. Многие так действуют, но со мной такие номера не проходят.

Метцендорфер пристально посмотрел на нее и заметил презрительную гримасу, искривившую ее рот: она словно бы вспомнила что-то. Он промолчал.