Шлюха. Примадонна. Банкирша. Книга 3

— То-то и оно. Я тебе честный обмен предлагаю.

— Кассету на жизнь?

— Вот-вот.

— Заманчиво. Если бы эта кассета у меня была.

— Она у тебя. Ты это знаешь, и я тоже. К чему зря время терять на лишние разговоры?

— Пожить подольше хочется.

— Так я тебе это и предлагаю. Отдай кассету — и уйдешь отсюда без наручников.

— Далеко ли?

— Как захочешь.

— А гарантии?

— Слово офицера.

Олейник знал настоящую цену этому обещанию. Стоило выпустить кассету из рук — и пиши пропало.

— Тебе все равно деваться некуда, — напомнил генерал. — На Котове крови не меньше, чем на Олейнике. Например, ликвидация Сильвера на Каширском шоссе.

— Надо еще доказать, что это Котов сделал.

— Докажем. Без проблем. Как и убийство журналистки Евгении Альшиц.

— Ну уж тут-то хрен вам, — сказал Олейник. — Котов эту бабу не трогал.

— А чьи пальчики по всей квартире оставлены?

— Только не Котова.

Киллер прекрасно помнил, что перед визитом к журналистке обработал ладони специальным составом, чтобы не оставлять следов. Он действительно шел убивать, но отказался от своего намерения.

— Ну, все это несущественные детали, — сказал Панов, начиная раздражаться. — Не сомневайся, навесим на тебя столько, что не разогнешься. И прессе соответствующие материалы дадим. А ей только суперкиллера и надо. Такое чудовище из тебя слепят, что никто ни одному твоему слову не поверит. Это я тебе на тот случай говорю, если у тебя какой-то запасной вариант подготовлен. Допустим, кассета находится у какого-то надежного человека, который без тебя ей может ход дать.

Олейник промолчал, хотя тут с логикой у генерала оказалось не все в порядке. Если бы кассета с компроматом стала достоянием общественности, никого бы не заинтересовала личность Олейника, будь он хоть сто раз чудовищем. Ведь нелепо предполагать, что оргия с голыми девками, в которой активно участвовал генерал, могла быть сфабрикована киллером-одиночкой. Значит, съемка действительно документальная.

Однако говорить об этом Панову не следовало, чтобы не испортить игру.

— Я бы мог эту кассету для вас поискать, — осторожно сказал Олейник. — Но для этого мне свобода нужна.

— Ты порядок перепутал. Сначала кассета, потом свобода. Правильно себя поведешь, так можно будет рассмотреть вопрос о дальнейшем сотрудничестве. Сейчас у нас на базе другой командир. Но, честно говоря, после тебя он не тянет. Не тот класс.

Желая слегка польстить Олейнику, генерал неосмотрительно приоткрылся. Стало быть, мини-спецназ на подмосковной базе был его детищем. И, конечно же, неофициальным, не входившим в систему Службы безопасности.

— Как же вы собираетесь со мной сотрудничать? — спросил Олейник. — Я ведь для вас теперь вроде как изменник. Товарища по оружию замочил. Приказа насчет Альшиц не выполнил. И ноги из отряда сделал.

— Да, некрасиво получилось, — согласился Панов. — Но свою вину можно искупить. Верной службой. Мы же не звери, Константин.

— Андрей, — поправил Олейник.

— Согласен. Андрей. Так даже проще. Не нужно будет тебе новые документы делать. Хотя у тебя наверняка разных паспортов навалом. И наших, и заграничных. Кстати, тогда на Каширке твои напарники неправильно приказ поняли.

— Так они не должны были меня убивать?

— Я же сказал: неправильно поняли приказ.

Олейник подождал продолжения фразы, но его не последовало. И он понял, что генерал темнит.

Панов тоже молчал, выжидательно глядя на киллера. Пауза затягивалась.

— Ну, так каков же будет ответ? — спросил генерал.

— Подумать надо. Я пока еще плохо соображаю, — сказал Олейник и снова закрыл глаза.

В тишине он услышал, как Панов скрипнул зубами. Генерал, в общем-то, выложил все козыри.

— Что ж, подумай, — сказал он с угрожающей интонацией. — Время еще есть. Но немного. У меня, Котов, терпение не беспредельное. Я ведь ждать не буду, пока у тебя рана заживет. Нам с раненым легче работать.

— Ясное дело, — отозвался Олейник. — Только предупреждаю: я насилия над собой не потерплю.

— Ну это не тебе решать.

— Ошибаетесь. Я в любой момент могу уйти. Не уследите.

— Да ну?

— Ручаюсь. Сердце остановлю — и привет. У вас там в моем досье помечено, что я йогой занимался?

— А йога тут при чем?

— А вы поинтересуйтесь у специалистов. Они вам подтвердят, что йоги могут себе сердце остановить. Навсегда. И никакая шоковая бригада не откачает. Так что не надо крайних мер.

Панов молчал, лихорадочно соображая, правду ли сказал киллер или берет его на пушку.

Так ничего и не решив, генерал тяжело поднялся со стула.

— Ладно, еще поговорим, — сказал он и вышел.

Олейник выждал несколько секунд, потом осторожно приоткрыл глаза. Первый раунд он, похоже, выиграл. Но сколько их еще впереди?

Угроза остановить сердце, видимо, подействовала на Панова. Возможно, ему подтвердили, что это вполне вероятно. Или генерала отвлекли более важные дела. Во всяком случае, он надолго оставил Олейника в покое.