Читаем Шлома и Ахишар полностью

Шлома и Ахишар

А я вот пришел в Иерусалим, прошелся по почти забытым уже мною улицам и сердце, и душа мои возрадовались. Куда не погляжу — всюду вижу хоть маленький след от своего труда. Вижу ту пользу, которую я сделал людям.

Ты все говорил мне в юности, что надо брать от жизни все, что я трачу время на учение, погряз в работе. Но вот итог: я тоже состарился, но я счастлив, ибо тот, кто творило добро, тот счастлив этим. А ты профукал свою жизнь, ты остался у разбитого корыта

Ты говоришь:

И возненавидел я весь труд мой, которым трудился под солнцем, потому что должен оставить его человеку, который будет после меня.

Вот в этом весь ты — эгоцентричный и эгоистичный. А разве не есть радость сделать добро людям, которые будут после тебя? И разве не высшая радость творить добро, не трубя на каждом перекрестке: «Люди! Это я, Соломон, сделал то и то для вас! Помните, любите, уважайте меня — вашего учителя и вашего вождя!»

Ты говоришь:

Я предпринял большие дела: построил себе домы, посадил себе виноградники, устроил себе сады и рощи и насадил в них всякие плодовитые дерева; сделал себе водоемы для орошения из них рощей, произрастающих деревья.

Окстись, Шлома! Это другие делали то, что ты присваиваешь себе. А приложил ли ты руку ко всему этому? Какие «домы»? Какие «сады»? Какие «водоемы»? Да сделал ли ты хоть что-нибудь вообще в своей жизни? Положил ли хоть один-единственный камень при постройке Храма или какого-либо другого строения? Испек ли хотя бы одну лепешку, чтобы утолить голод свой и своих ближних? Принес ли хотя бы один кувшин воды из колодезя, чтобы утолить жажду страждущих?.. Одни пустопорожние умствования!

Ты говоришь:

И оглянулся я на все дела мои, которые сделали руки мои.

Шлома! Прикладывал ли ты руки к чему-либо, кроме своего детородного органа, отправляя нужду или утоляя свою похоть?

Ты говоришь:

Чего бы мои глаза не пожелали, я не отказывал им.

Вот тут ты прав: ты пресыщен. Как обожравшийся пьянчуга, ты не можешь понять радости от куска свежего козьего сыра, ты не можешь порадоваться глотку родниковой воды. Ты, обожравшийся, наполнен блевотиной, которая вот-вот вырвется наружу.

Ты говоришь:

Вздумал я в сердце моем услаждать вином тело мое.

Да, тут ты преуспел, брат мой!

Ты говоришь:

И похвалил я веселье, потому что нет лучшего для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться.

Итак иди, ешь с веселием хлеб твой, и пей в радости вино твое.

И это опять истинный ты, Шлома!

Пойте, пейте, гуляйте, бейте в жизнь без промаха… Так, да? А вы, чернь, пашите, сейте, жните, пасите ягнят на жаркое к моему столу. И ты еще удивляешься своей тоске неизбывной и старческой грусти?

Что посеешь, то и пожнешь! Прожил жизнь без следа… Только и осталось — искать смысл жизни. А смысл жизни — в жизни! В такой жизни, чтобы постоянно чувствовать радость от содеянных добрых дел, от излучаемой на людей любви.

Что у тебя осталось позади? Сотни похотливых ночей, груды драгоценностей в сундуках, толпы трепещущей от твоего взгляда челяди… А любил ли ты? А чувствовал ли ты радость от малого вознаграждения за свой труд? А был ли у тебя в жизни хотя бы один искренний друг?

Ведь ты первый раз, наверное, сейчас прислушиваешься к чужому голосу… Конечно же! Ты же такой мудрый, ты так любишь вещать…

Ты говоришь:

Если человек проживет и много лет, то пусть веселится он в продолжении всех их.

Ну, и до чего же довеселился ты сам? Вот сидишь один, никому не нужен. Позади пустота жизни, впереди — пустота смерти. Вот и скажи мне: жил ты или не жил? Потому и тоска тебя гложет, как голодная собака гложет уже давно обглоданный мосол…

Ты говоришь:

Веселись, юноша, в юности твоей, и да вкушает сердце твое радости во дни юности твоей, и ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих. Только знай, что за все Бог приведет тебя на суд.

Неисправим ты, Шлома! Так считай, что Бог и привел тебя на суд: на самый страшный суд, когда человек судит сам себя.