Шофёр Тоня и Михсергеич Советского Союза

– Я подполковник КГБ СССР, – сказал блондин и вставил обойму в пистолет: – Это табельное оружие. Один патрон я вынул для себя, остальные – для вас!

Блондин развернулся на каблуках и, слегка покачиваясь, медленно пошел назад к крыльцу.

– Ну его на фиг! – сказали активисты «Демократического прорыва».

– Этим русским только бы на амбразуру лечь! – согласилась с активистами местная молодежь и сунула бутылки с недопитым пивом во внутренние карманы курток.

– Как твое имя, герр подполковник?! – крикнула Ангелина.

– Володей меня зовут, – обернулся подполковник в ярко освещенном проеме двери, а его огромная тень накрыла собой всю толпу.

– Чует мое сердце, Володя, мы еще встретимся с тобой в другом месте и в другое время! – помахала папкой Вольфганга Шнура Меркель и попятилась вместе со всеми со двора.

– О чем ты с ней говорил? – спросила жена подполковника Людмила.

– Да не о чем – так, – задумчиво ответил подполковник.

– Из Москвы чего-нибудь пишут? – Людмила кивнула на портрет, висящий над письменным столом.

– Никто не пишет… – хмуро ответил подполковник.

– Что делать-то будем? – Людмила села рядом с подполковником на диван.

– Домой возвращаться… – еще задумчивее ответил подполковник.

– А там чего? – жена коснулась руки подполковника.

– Поначалу, может быть, таксовать, – подполковник встал, подошел к окну и посмотрел между плотных штор в черное ночное небо Дрездена, – заработанную тут Волгу в Питер перегнал, есть на чем.

– А девочки как же? Катеньке всего три года! – всхлипнула Людмила.

– Не пропадут! Прокормим, обучим, на ноги поставим! – подполковник вдруг развеселился: – Еще первыми невестами нашей страны станут!

Глава пятнадцатая

Ламбада

23 ноября

– Костя, тебе какая ткань больше нравится шифон, атлас или шелк? – Антонина прижалась к Мазаеву.

– Ну не знаю! – задумался Мазаев. – Наверное, бархат – хорошая ткань.

– Какой бархат, Костя! – Антонина почти обиделась. – Кто из бархата свадебное платье шьет?!

– Зато он всем на ощупь приятный, – Мазаев включил телевизор, – не зря чехи со словаками свою капиталистическую революцию бархатной назвали!

– Выключи ты этого Кириллова! – Антонина рассердилась. – Я ему о деле, а он мне про политику! Сколько гостей будем звать? Сколько водки покупать и сколько самогону гнать?!

– Мы же сто раз это обсуждали, – зевнул Мазаев.

– Если тебе не интересно, иди к Левке Сидорову и обсуждай с ним бархатных чехословацких студентов! – Антонина надула губы.

– Мне про свадьбу интереснее! – соврал Мазаев и погладил Антонину по плечу. – Давай опять всех будущих гостей пересчитаем, вдруг забыли кого.

Антонина шмыгнула носом и опять прижалась к Мазаеву:

– Я, между прочим, в первый раз замуж выхожу! Поэтому волнуюсь! А твой бархат на ощупь, может быть, и приятный всем, но, знаешь, сколько пыли собирает!

«Пыли в любой революции хватает, – ласково улыбнулся с экрана телеведущий Кириллов, – но Михаил Сергеевич говорит, что какая бы пыль не была противной, она все равно во сто раз лучше, чем пролитая кровь!»

– Скорее! – вдруг вскрикнула Антонина.

– Что случилось?! – вскочил со стула Мазаев.

– Банки трехлитровые доставай! – заметалась по кухни Антонина. – Сейчас Аллан Чумак воду через телевизор заряжать будет!

«И крема всякие и даже газеты буду, газетами потом можно обертывать все тело – очень полезно для здоровья!» – поправил Антонину Чумак, после чего замолчал и, словно дирижер, стал пассами рук поднимать в трехлитровых банках с водой пузырьки воздуха и шевелить газеты на сквозняке.

* * *

В семи километрах от осетинского Цхинвала в селе Ередви Звиад Гамсахурдия остановил свою колонну из четырехсот автобусов и сказал вышедшим боевикам: «Скоро, мои соколы, будем в Цхинвали. Мы им свернем шею! Вся Грузия будет с нами, и станет ясно, кто кого победит, чьей крови больше прольется!»

«Ну что вы мне опять подбрасываете! – отмахнулся от Крючкова и Язова главнокомандующий. – Он же писатель, Раиса Максимовна сказала, что у писателей это фигура речи, гиперболой называется!»

2 декабря

– Может, в кино сходим? – предложил Костя Мазаев.

– Опять в кино, – вздохнула Антонина, – надоело! Никакого разнообразия! Бери пример с Михсергеича – не успел с Папой Римским в Ватикане встретиться, как уже на Мальту приехал с американским президентом мериться до полного разъяснения всех недоразумений!

«СССР готов больше не считать США своим противником!» – подтвердил Горбачев.

Джордж Буш удивленно поднял брови. Мазаев опять предложил:

– Ну давай в гости к кому-нибудь сходим…

«Угрозы насильственных действий, недоверие, психологическая и идеологическая война – все это теперь должно кануть в вечность!» – глава Советского Союза вскинул голову.

Джордж Буш переглянулся с помощниками.

Антонина почувствовала неладное: «Михсергеич, миленький, не отдавайте им ничего!»

Мазаев с тревогой посмотрел на Антонину. Переводчик Джоржа Буша вкрадчиво произнес:

«Господин президент Соединенных Штатов интересуется у Генерального секретаря ЦК КПСС: как отнесется СССР к желанию народов ФРГ и ГДР, если такое вдруг возникнет, объединиться?»