Шофёр Тоня и Михсергеич Советского Союза

– Мама! – Антонина взволновано прижала левую руку к груди, а правой вытерла нос Радику. – Это же двадцать восьмой съезд партии! Против Михсергеича вороги опять казуистику задумали! Какой-то Теймураз из Кузбасса на его место претендует!

* * *

Ваську на даче уже ждали. Рустик Кайбышев мрачно жевал жвачку, Лампасов стоял как вкопанный, Ольга Львовна наблюдала за всем происходящим через заднее стекло автомобиля Лампасова, Верка-буфетчица – через лобовое стекло собственного автомобиля. Сонька тревожилась за топтавшегося на месте Сашку Антонова в увитой декоративным виноградом беседке.

– Ну че?! – вылез из «Мазды» Васька.

– Ниче! – Выплюнул жвачку Кайбышев.

– А чего?! – Стас тоже вылез из автомобиля.

– А ничего! – Сунул руки в карманы джинсов Сашка Антонов.

– Ы! – Высунули в окна задних дверок круглые лысые головы пацаны.

– Отставить! – Грозно выпучил глаза Лампасов.

– Перо в бок и мясо в речку! – Выскользнувший из машины Лешка Квакин нагло ощерился на Лампасова.

– Ах ты шпаненок! – Открыла дверцу и поставила грузную ногу в туфле на мощном каблуке Ольга Львовна. – Я тебе устрою профсоюзную путевку в пионерлагерь «Козленок»!

– Эй, доходяги! – Нажала на клаксон Верка-буфетчица. – Пива со стиральным порошком обпились, детский труд эксплуатируете?!

– Мальчик, – вышла из беседки Соня, – попроси в своей школьной библиотеке или детской по месту жительства «Мойдодыр» Чуковского, «Что такое хорошо и что такое плохо» Маяковского и обязательно «Как закалялась сталь» Островского!

– Гляди, Стас, как воспитательницы на нашего шкета накинулись! – поразился Васька.

– Это у них рефлекс такой, помнишь, Гриша-астроном в кабаке «Сакмар» рассказывал, – пояснил Стас.

– Дядя Левки, соседа Тоньки Загубиной? – вспомнил Васька.

– Он самый, – кивнул Стас. – Говорил, что это у них безусловный рефлекс, его академик Павлов на собаках доказал.

– На суках? – уточнил Васька.

– Ну не на кобелях же! – сплюнул Стас неожиданно выделившуюся обильную слюну.

* * *

Генерального секретаря впервые в истории КПСС избирали тайным голосованием. Из четырех тысяч шестисот восьмидесяти трех депутатов против Горбачева проголосовали в общей сложности тысяча сто шестнадцать человек.

«Чего так много?» – возмутился президент СССР. «Ну! – Пожал плечами друг Яковлев. – Демократическое волеизъявление, наверное…».

Пятьсот одиннадцать делегатов проголосовали за председателя забастовочного комитета Кузбаса Теймураза Авалиани.

«Ну я устрою им Кузькину мать!» – пообещал вечером Раисе Максимовне Михаил Сергеевич. «Устрой, Миша», – согласно звякнула золотой ложечкой в почти прозрачной чашке саксонского фарфора Раиса Максимовна. «Полностью обновлю Политбюро, никого из старых не оставлю!» – президент СССР взял серебряными щипчиками белоснежный кубик сахара и осторожно опустил в чашечку, почти до краев наполненную черным кофе.

* * *

Константин Мазаев привез в Иглино большую хозяйственную сумку с консервами морской капусты, расфасованным в полиэтиленовые мешки сахарным песком, брикетами мыла, позвякивающими бутылками водки.

– Это что, в вашем избиркоме спецпаек выдают? – заглянул в сумку Ильдус.

– Не наговаривайте зазря, дядя Ильдус, Костик не в избиркоме, а в статистике работает! – Антонина выложила продукты на стол. – Это он талоны отоварил, у вас точно такие же! У всей страны точно такие же! Михсергеич обо всех одинаково заботится!

– У нас, Валь, такие же?! – отчего-то удивился Ильдус, вытащил из сумки бутылку водки, взболтал и стал завороженно следить за поднимающимися со дна пузырьками.

Валентина Петровна выдернула бутылку из рук Ильдуса и сунула Костику.

– Я к чему, Валь, – Ильдус постучал ногтем указательного пальца по бутылке в руках Костика, – сравнить бы между собой иглинские талоны и уфимские? Вдруг сельскую местность, как всегда, обделяют! Может, у наших талонов градус не тот или того хуже – недолив!

– Ничего другого в твою башку не пришло?! – замахнулась на сожителя кулаком Валентина Петровна, а потом покачала головой: – Даже нормальный повод предложить не можешь для дегустации!

* * *

– Предлагаю, – предложил Ельцин, – переименовать Коммунистическую партию Советского Союза в партию демократического централизма и разрешить в ней свободу фракций!

* * *

– Ну а ты чего мне взамен предложишь?! – криво усмехнулся Васька.

– Колхозный рынок не отдам, – не очень уверенно заявил Кайбышев.

* * *

– Это что за централизм такой демократический?! – испугалась Валентина Петровна.

– Ну это этот… – начал объяснять Ильдус, но перевел недоуменный взгляд на Антонину: – А?

– Михсергеич, народ вопрос задает: а?! – обратилась Антонина за разъяснением к главнокомандующему.

– Ну это как бы пирамида такая, какую в Египте инопланетяне построили, чтобы знать, куда приземляться, если что, – загородил телевизор Костик, – снизу народ, который избирает себе на плечи вышестоящих начальников, начальники – на свои плечи стоящих, а на самом верху, в центре то есть, самый большой начальник, который у всех на шее сидит и всеми управляет!

– И зачем тогда наше старое шило, на это новое мыло менять?! – удивилась сути перемен Валентина Петровна.