ШОК-Н-ШОУ

— Он вряд ли может исполнять какую-нибудь роль, — сказала Глория. — Он, мне кажется, не совсем в здравом уме. Я принесла дискету, на ней файл с его изображением. Возможно, вы его узнаете и поможете мне его найти. И если он не совсем не в себе, то мы его загримируем под Веню и предъявим некоторым участникам проекта. Петрову, Пампушке, Ласточкиной… И Марфе, и Барчуку. Я хочу посмотреть на их реакцию. — Если кто-то причастен к этому розыгрышу, то он отреагирует на появление духа спокойно. А еще… еще я хочу… Но это потом. Сначала нужно понять, сможет ли этот человек с пляжа сыграть тот спектакль, который мне нужен.

— Доставай дискетку, — сказал Жорик. — Я счас ноутбук принесу.

Он скрылся в недрах спасательной станции и буквально через минуту вернулся с изящным чемоданчиком.

— А вот и моя ласточка… — Жорик ласково провел ладонью по крышке и открыл ноутбук.

Некоторое время «спасатели» и Глория молча смотрели «кино».

А потом Паша-Танк не выдержал.

— Блин! — воскликнул он. — Так это же Моня-Глиста. Который на дереве живет.

— Так… — пробормотал Жорик. — Я, ребята, что-то конкретно не догоняю. Это у них что за сейшн?

— Игра «Найди десять отличий», — проговорила Алена. — По-моему, и Барчук, и этот ваш поэт очень довольны, что нашли Моню. Может быть, они тоже готовили какой-то розыгрыш? Хотя нельзя сказать, что Глиста очень на покойника похож. Совсем даже не похож.

— Да нет, почему? — задумчиво сказал Коля Радостев. — Вот они очками поменялись, вот причесались одинаково… Глиста, конечно, постройнее будет… Но если на них смотреть метров с пятидесяти, то, пожалуй, и не отличишь.

— Глория, а ты у Барчука спрашивала, зачем он в такой компании перед камерой позировал? — спросил Борис.

— Я не хочу пока спрашивать, — сказала Глория. — Потому что, возможно, он тоже причастен к появлению духа. Понимаешь, если у него давно какая-то идея о розыгрыше появилась, он и после смерти Вениамина мог с ней не расстаться. Только подобрал нормального актера, вместо Мони… Ему трудно разве актера найти?

— А зачем? — спросил Паша-Танк.

— Развлекается он так, — хмыкнул Жорик. — Детей пугает.

— Или еще хуже, — сказал Борис. — Не забывайте о том, что случилось на крыше прошлой ночью.

— Барчука не было на крыше прошлой ночью, — сказала Глория.

— Ну и что? — сказал Борис. — Зато был его сообщник. Если, конечно, допустить, что он причастен к воплощению духа… — добавил он.

— Одно обстоятельство говорит о том, что он непричастен, — проговорила Глория и рассказала о том, что «дух» обвиняет в своем убийстве Марфу Король.

— Не скажи, — Борис задумчиво потер переносицу. — Возможно, это сделано для отвода глаз. Ведь его, так называемое свидетельство, все равно ничего не стоит. Марфу правосудие не тронет, она останется с Барчуком, если, конечно, не охладеет к нему. А вот то, что дух обвиняет ее, доказывает со всей очевидностью, что Барчук о нем ни сном, ни духом не знает. Ой, неудачный каламбур получился!

— Послушайте, — сказала Оленька. — А вдруг это все-таки настоящий дух?

— Нет, — сказала Глория. — Теперь я в этом уверена на сто процентов.

— А что произошло за последние двадцать четыре часа? — озабоченно спросил Боб. — Прошлой ночью ты хотя бы сомневалась.

— Понимаете, — вздохнула Глория. — Он хоть и разговаривает голосом Вени, и лицо у него Венино, но на Веню он совсем не похож. Тот никогда не был так… навязчив…

5

«Да вот же он!»

Шекспир. «Гамлет», акт 3, сцена 4

Может быть, от «чуда-водки» выхлопа и не было — Перепелкин не имел возможности это проверить, себя не понюхаешь, но вот ноги подкашивались здорово, когда он поднимался по лестнице. И в голове шумело. Может быть, конечно, после долгого воздержания от алкоголя. «Ничего, — бодрился он. — На крыше проветрюсь. Да и разве может что-нибудь случиться с человеком от двух рюмок? С ног свалить я и сейчас кого-нибудь смогу, случись что…» И сам чуть не упал, подходя к железным дверям, ведущим на крышу. Но не упал, удержался за скобу, потянул ее на себя. И оказался на печально знаменитой площадке. Ночь была безлунной, и сначала он ничего не увидел. А затем…

«Господи, как красиво!» — не смог сдержать он восторга. Прямо на середине площадки разгоралось сияние, переливающееся всеми цветами радуги. Но не в этом заключалась красота. В этом сиянии проступали очертания изящной девичьей фигуры то ли в телесном трико, то ли вовсе обнаженной. Фигура проделывала замысловатые движения — это походило на замедленный, ритуальный танец. Перепелкин, как завороженный, не мог отвести от нее глаз.

— Что же вы стоите? — кто-то проговорил совсем рядом тихим, насмешливым голосом. — Не хотите пригласить девушку на танец?